— Значит, кто‑то их поторопил. Возможно, тот же, кто оставил эти отпечатки, — Хельстайн указал на истоптанную землю близ стелы.
— Волки? — Ларри взглянула на когтистые следы размером лишь самую малость поменьше ее ладони, и уважительно присвистнула. — Да уж, нашим лягушатам они бы точно не уступили.
— Собаки, — поправил ее наемник. — Вон, все когти врастопырку. У волков так не бывает.
— Да откуда здесь собакам‑то взяться? — продолжала гнуть свою линию магичка.
— Оттуда же, откуда и двум предыдущим, — предположил Хельстайн. — Дерзай. Ответив на тот вопрос, решишь заодно и этот.
Ларри состроила постную физиономию.
— Лис, кончай изображать из себя философа. Тебе не идет.
— Это не философия, а грустная констатация факта. Черные собаки сопровождают нас на протяжении всего пути и постепенно увеличиваются в размерах и, похоже, в количестве. Полагаю, что что‑то все же это должно означать.
— Ну, у нас в количестве никто не увеличивался, — не согласилась Ларри, — так что не надо обобщать. А уж что, какого размера, какого цвета и в скольких штуках дефилировало у них, — она кивнула на изуродованные трупы, — мы, тем более, не знаем. И вообще, Лис, ты, что, всерьез полагаешь, что это их собаки так отделали? Монметон, вот скажи честно, по–твоему, их собаки пожевали, или как?
Все еще осматривающий трупы академик нервно вздрогнул и обернулся.
— Сомневаюсь, если только эти собаки не прогрессировали до такой степени, чтобы научиться пользоваться примитивными орудиями труда, — как и просили честно, ответил он, затем закашлялся и все‑таки отодвинулся от мертвецов, закрывая нос и рот платком.
— Откуда такие оригинальные выводы? — заинтересовалась магичка.
— Оттуда, — последовал слегка невнятный из‑за двух слоев ткани ответ, — что все три тела носят явные признаки избиения тупым предметом.
— Насколько тупым? — не пойми в шутку или всерьез уточнил Дьюин.
Монметон отступил на пару шагов, настороженно глядя в сторону тракта, который они не так давно покинули.
— Чем‑то, весьма похожим на бедренную кость человека, — наконец, сказал он.
Над поляной воцарилась недоуменная тишина. Затем наемник расхохотался, а Ларри нарочито зевнула.
— Не смешная шутка, — сказала она, обращаясь к академику.
— А я и не шучу, — возразил тот. — Собственно, оружием могла послужить любая дубинка, поскольку точно можно утверждать лишь одно: судя по оставленным повреждениям, предмет, которым их наносили, был либо деревянным, либо костяным. Но ведь мы все видели кровь на костях, верно?
Ларри вздохнула.
— Хорошо, я поняла твою мысль. Вкратце это выглядит следующим образом. Сегодня ночью как минимум пара десятков сумасшедших измолотили подобранными на тракте костями вставших на ночлег в неудачном месте бедолаг. В то время, пока они этим занимались, вокруг стаями мотались гримы, предвещая скорую смерть, и, в общем‑то, надо отметить, оказались правы. Потом те, кто уцелел в результате бойни, бодро отправились дальше по тракту без вещей и без оружия, гримы улетучились, а психи вернулись на добрую милю назад, аккуратно возвратили временно позаимствованные кости на полагающиеся им места, после чего тоже бесследно растворились в воздухе. Все? — магичка обвела спутников мрачным взглядом. — Я ничего не забыла?
— Ну, разве что пару мелочей, — бодро сказал Хельстайн. — Например, то, что нападающие, скорее всего, все же не были людьми.
— Это еще почему?
— А потому, что ни один человек, более–менее разбирающийся в оружии, не оставил бы на трупе такую дорогую и мастерски сработанную вещь, — профессор кивнул на кинжал, который Дьюин все еще вертел в руках. — А если учесть их проблемы с вооружением, которые априори предполагает использование столь странных подручных средств, брошенного оружия не должно было бы остаться вообще. И, тем не менее, оно все осталось здесь. Странный поступок для людей, не так ли?
— Списываю это на проблемы с рассудком, — категорично заявила магичка. — От сумасшедших еще и не такого дождаться можно. Каков будет следующий аргумент? Про силу ударов можете смело молчать, она только подтверждает мою теорию. Нормальный человек не сможет раздробить ударом кости кость равной толщины, так что перед нами явное свидетельство работы сумасшедших.
— Ларри, — Хельстайн нахмурился, — тебе, что, так хочется всех убедить, что здесь побывали люди?
Магичка пожала плечами.
— Нет.
— Тогда зачем весь этот балаган?
— Облегчаю жизнь Монметону. Вот по глазам вижу, что ему как раз хочется, чтобы во всем оказались виноваты банальные люди, куда‑то банально ушедшие после зверского убийства всех и вся, а не очередная нечисть местного розлива. И это при всем при том, что он уже почти точно знает, что именно за нечисть здесь побывала. Верно? — Ларри подмигнула побледневшему академику.