— Давай вместе с квасом или во щах, — сказала она. — А если в случае чего найдут и спросят, скажи, что от крыс, мол, это.
Баба, получив желаемое средство, вынула и дала Аниске старинный серебряный рубль. Когда она ушла, ведьма объяснила ученице:
— От свекра отделаться хочет. Надоел он ей приставаньем своим, хрыч старый… Вот, глядишь, я хозяину своему и угодила… Учись, Ксанька! Много в этой жестянке ему угождения.
— А сколько давать-то надо? — спросила девочки.
— Да по понюшке раз, чтобы не очень заметно было.
— А чтобы уже сразу?
— Ну, с пол-ложки положи…
Ни о чем больше не спрашивая, Аксютка сосредоточенно смотрела, как тетка Анисья прячет в сундук свою жестянку.
25
Подходящее новолуние на четверг выпало только через год, в августе месяце. Выпадало оно, впрочем, и зимою, но погода стояла очень студеная, и Аниска не решилась в такое время вести свою ученицу на поклон Господину.
"Еще руки или ноги отморозит, да и Праскуха, не ровен час, дознается", — думала она.
За этот промежуток времени Ксанька стала своим человеком в избе у Аниски. Она умела уже помогать ведьме составлять приворотные снадобья, знала состав почти всех ее лекарственных средств и хорошо помнила, где какие лежат корешки, травы и порошки.
Однако, несмотря на всю понятливость и смышленость своей ученицы, Аниска не решилась ни сообщить ей тайны приготовления летучей мази, ни взять с собой девочку на Осиянскую гору. Ксанька была еще не причислена к сонму колдуний и не отмечена когтем Ночного Козла, а непосвященные лица всегда могут наткнуться на неприятности при своем появлении на празднике ведьм…
Обе они не без волнения ожидали приближения новолуния. Аниска — в надежде выслужиться перед своим Господином, Ксанька же — с беспокойством думая об испытаниях, которые ее ожидают…
Вот наконец настала эта торжественно-страшная ночь, в которую должно было состояться ведьмовское посвящение девочки.
Придорожный крест, которому Аниска велела прийти своей ученице, стоял на распутьи, за кладбищем, в полуверсте от села. Молодой месяц уже спрятался за тучи; было довольно темно и сравнительно свежо.
Прохладная ли осенняя ночь была тому причиной или страх и волнение, но, придя перед полуночью на назначенное ей место и присев неподалеку от креста, возле канавы, Аксютка чувствовала нечто вроде озноба. Даже нижняя челюсть заметно тряслась; зубы — нет-нет и стучали, а про сердце и говорить нечего…
Аниски еще не было. Ветер шумел в вершинах деревьев. Небо было темное. В кустах что-то шуршало. Не побоявшаяся ни лесной, ни болотной нечисти девочки трусила теперь Дьявола, который представлялся ей особою более высокого сана. Хотя она а рассчитывала ранее непременно с ним поторговаться, но теперь страх перед неизвестностью едва не заставил Ксаньку убежать.
Внезапно неподалеку раздался голос неслышно, босыми ногами подошедшей Аниски:
— Оксанька, ты здесь?
— Здесь, тетенька Анисья! Наконец-то вы! А я уже забоялась, чуть домой не ушла.
— Чего бояться, дурочка?! Никто тебя не обидит. Запозднилась я малость. Скоро полночь. Надо торопиться!.. Так вот что, девонька. Первым долгом надо крест снять и ногой на него наступить.
— Нет у меня креста. Сказано тебе, что я бесовкина дочь!
— Как же так?.. Ведь и у меня нет… Ну, если так, то и без шейного креста обойдемся. Вот тебе крест! Видишь? — И ведьма показала на возвышавшийся возле них деревянный придорожный крест, к которому были приделаны деревянные же орудия "страстей": молоток, клещи, маленькая, словно игрушечная, лесенка, трость с рукояткой и копье. — Приложи к столбу левую твою пятку, повыше… А теперь раздевайся и полезай на этот крест вверх ногами.
— Да я, пожалуй, не сумею, — нерешительно вымолвила Аксютка.
— Как не сумеешь?! Смотри, как я! Я уже не девчонка, как ты, и потяжеле тебя буду, и живот у меня побольше твоего, а как я туда влезаю!
Ведьма поправила свои закрученные на затылке косы и быстро скинула платье. Вскочив затем на приступок креста, Аниска схватилась за нижнюю его перекладину и повисла на ней вниз головою. Ноги свои она вскинула вверх и продела их между средним столбом и упирающимися в него палками жезла и копья. Перебирая руками, схватилась Аниска за поперечную песенку, потом за те же трость и копье и подтянулась еще выше. Ноги ведьмы перекинулись уже за главную перекладину креста. С минуту провисела там Аниска, смотря то на бездонное звездное небо, то на казавшуюся темною низкою кровлей с висящими на ней кустами и деревьями землю… Никакой нечисти ни даже нежити кругом пока не было видно…
Странно белело, как бы мерцая в ночной темноте, нагое, непривычно для глаза вознесенное тело. Вспомнив, что она здесь для Аксютки, а времени до полуночи остается совсем немного, ведьма пробормотала обычные в таких случаях слова краткого заклинания и стала осторожно спускаться.
— Вот как у нас! — молодцевато сказала она, уже стоя на земле и накидывая на себя сорочку. — Теперь твоя очередь. Я тебе помогу. А когда влезешь, как я, и перекинешь ноги через перекладину крестовую, то держись крепче, чтобы не упасть, когда увидишь кого-то. "Он" тебя будет спрашивать про разное: кто, мол, ты такая и чего надо и отрекаешься ли от того-то и того-то, — так ты не забудь говорить "отрекаюсь", когда нужно!
Аниска помогла снять Аксютке платье и нижнюю рубаху и приподняла на руки дрожащее от волнения мелкою дрожью тело подростка.
— Задирай ноги кверху!.. Хватайся за перекладину!.. А теперь — подтягивайся на руках!.. Не оцарапай зада о лесенку!.. Выше!.. Еще подтянись!.. Еще!.. Вот так!.. Ну, готово?.. Висишь?.. Держись теперь крепче и молчи!.. Я буду "Его" звать, и "Он" скоро придет.
Аниска начала читать заклинание… Но вдруг чародейка прервала чтение и быстрым шепотом проговорила:
— Ксанька! Слезай скорее! Никак парни идут!.. Живо слезай!
Девочка, у которой сильно уже кружилась голова, испугалась и, с бьющимся сердцем, попробовала было торопливо спускаться, но с непривычки сорвалась и, падая, больно ушиблась о землю. Проходившие в это время по дороге два парня, в свою очередь, очень испугались и, громко крича, кинулись в поле.
Аниска пробормотала вслед им проклятие, помогла подняться на ноги не пришедшей еще в себя от испуга и боли ученице и быстро стала ее одевать.
— Торопись, Оксанька, а то сюда, пожалуй, скоро хлопцы со всей деревни сбегутся! — взволнованно говорила она. Взяв одетую уже Аксютку за руку и посмотрев, не осталось ли чего на земле из ее платья, Аниска побежала с нею полем вдоль канавы, направляясь к кладбищу. Обогнув последнее, обе они вышли на другую, ведущую в село дорогу. Когда показались огороды, ведьма отпустила девочку домой, а сама, не торопясь, вошла в село и, ни с кем не встретившись, добралась до своей избы.
"Этакая досада, — думала она, входя в сени, — придется теперь до следующего новолунного четверга отложить. А там, пожалуй, и холодновато будет нагишом распинаться… Ну, да как-нибудь устроим…"
Заперев за собою двери, Аниска зажгла ненадолго маленькую свечу, чтоб соседи видели, что она дома, потом вновь ее потушила, улеглась в постель и, накрывшись тулупом, заснула.
Видевшие ее с Аксюткой у придорожного креста парни рассказывали на другой день приятелям, как напугала их около села нечистая сила.
— Шли мы, значит, из Курковиц. Поздно и темно уже было. Подходим к кресту, а там, на перекладинах, ведьмы голые, как вороны, сидят. Да две-три под крестом бродят. А как нас завидели, замахали белыми крыльями и спорхнули в траву, да к нам! Мы от них, а они за нами… Ели ноги унесли! Так треклятые гнались, что вот-вот догонят… Отстали, однако. А мы уже так и думали, что разорвут…
26
Вечерело. Аниска рассказывала сидевшей у нее в хате Ксаньке-Аксютке, как следует привораживать парней. В окно она увидала, как по улице шел мимо, направляясь домой после охоты, с ружьем за спиной и сумкою через плечо, обещанный ей Ночным Козлом на шабаше Сеня.