На тринадцатом круге три автомобиля столкнулись на спуске с Оползня и загорелись. Два гонщика почти не пострадали, и, прежде чем пламя разгорелось вовсю, им удалось вытащить третьего, обе ноги у него оказались переломаны. Из девятнадцати вышедших на старт финишировали семеро, и двоих первых сочли достойными участвовать в Большой гонке.
Когда опустился клетчатый флажок, отмечая победителя, Джон Осборн закурил сигарету.
— Наши игры и забавы,— произнес он. Ему предстояло участвовать в последнем заезде этого дня.
— Да, они явно жаждут победить,— задумчиво промолвил Питер.
— Ну конечно,— сказал физик. — Такими и должны быть гонки. А если и угробишься, терять нечего.
— Разве только разобьете свой “феррари”.
Джон кивнул.
— Вот это мне было бы очень, очень жаль.
Пошел мелкий дождик, заново смачивая асфальт. Дуайт Тауэрс обратился к Мойре, стоявшей чуть поодаль:
— Садитесь в машину, детка. Вы промокнете.
Она не шевельнулась. Спросила:
— Неужели они станут продолжать под дождем? После стольких несчастий?
— Не знаю,— сказал Дуайт. — Могут и продолжать. Ведь у всех впереди одно и то же. Гонщикам вовсе незачем нестись с такой бешеной скоростью. А если в это время года ждать сухой погоды… понимаете, вряд ли они успеют дождаться.
— Но это ужасно! — возразила девушка. — В первом же заезде двое погибли и человек семь покалечены. Так дальше невозможно! Что они, римские гладиаторы, что ли?
Минуту-другую Дуайт молча стоял под дождем. Наконец промолвил:
— Нет, тут другое. Нету толпы зрителей. Никто не заставляет гонщиков так рисковать. — Он огляделся. — Если не считать их самих, их механиков и помощников, по-моему, не наберется и пятисот зевак. И делается это не за деньги. Они рискуют головой, потому что им это нравится, детка.
— Не верю, не может это нравиться.
Дуайт улыбнулся:
— Подите к Джону Осборну и предложите ему вычеркнуть его “феррари” из списка и уехать домой. — Девушка промолчала. — Садитесь в мою машину, и я налью вам коньяку с содовой.
— Самую капельку, Дуайт. Если уж смотреть на все это, я хочу оставаться трезвой.
В следующих двух заездах случилось девять аварий, четыре гонщика были ранены, но погиб только один — водитель “остина-хили”, оказавшегося в самом низу в груде четырех машин, столкнувшихся на повороте “Шпильки”. Дождь перешел в слабую, застилающую глаза морось, но и это не охладило участников состязания. Перед последним заездом Джон Осборн оставил друзей, теперь, окруженный помощниками, он сидел в своем “феррари” на предстартовой площадке, разогревая мотор. Вскоре, удовлетворенный, вылез из машины, разговаривал и курил в кучке других гонщиков. Дон Харрисон, водитель “ягуара”, стоял тут же со стаканом виски в руке, рядом, на опрокинутом ящике, поблескивали еще стаканы и две-три бутылки; он предложил Джону выпить, но тот отказался:
— Не желаю давать вам козыри против меня, хитрецы,— и усмехнулся. Машина его была, вероятно, быстроходней всех остальных, зато сам он — пожалуй, самый неопытный среди гонщиков. Сзади на корпусе “феррари” до сих пор красовались три широкие полосы-наклейки, знак, что водитель — новичок; и он все еще сознавал, что, если занесет на повороте, инстинкт его не выручит. Если машина вдруг волчком завертится на месте, это всегда — неожиданность, застигающая врасплох. Он не подозревал, что на мокрых от дождя дорогах и остальным водителям не легче; ни у кого из них не было опыта езды при таких условиях, и сознание собственной неопытности, пожалуй, могло надежнее уберечь его, чем их — уверенность в себе.
Когда помощники вытолкнули “феррари” к старту, он оказался во втором ряду, перед ним “мазерати”, два “ягуара”, метис “джипси-лотос”, рядом “буревестник”. Джон уселся поудобнее, включил, разогревая, мотор, застегнул спасательный пояс, приладил шлем и защитные очки. А в мозгу звучало: вот где меня убьет. Куда лучше, чем мучиться и маяться и меньше чем через месяц изойти до смерти рвотой. Лучше гнать как дьявол и покончить с жизнью, делая то, что хочется. Большая послушная баранка “феррари” ласкает руки, треск выхлопных труб — как музыка. С безоблачно счастливой улыбкой Джон обернулся к помощникам, потом устремил взгляд на флажок в руке распорядителя.
Когда флажок опустился, он стартовал отлично, обогнул метиса “джипси-лотос” и опередил “буревестника”. К повороту у Дугового озера пришел по пятам за двумя “ягуарами”, но правил на мокрой дороге осторожно
— предстоит сделать семнадцать кругов. Рисковать еще успеется на последних пяти кругах. Все так же с “ягуарами” он миновал Сенной угол, Шпильку и осторожно прибавил скорость на волнистом обратном отрезке. Должно быть, прибавил недостаточно: с треском и ревом, обдав его фонтаном брызг, справа пронесся мимо метис “джипси-лотос”, Сэм Бейли гнал как сумасшедший.
Джон Осборн, чуть замедлив ход, протер очки и покатил за ним. Метис вилял то вправо, то влево, на дороге его удерживала только молниеносная реакция молодого водителя. Джон Осборн, глядя вслед, ощущал: эта машина словно излучает дух неминучей катастрофы; лучше пока оставаться на безопасном расстоянии, посмотрим, что будет. Джон мельком глянул в зеркало — “буревестник” в полусотне ярдов сзади, его как раз обходит “мазерати”. Еще есть время более или менее спокойно спуститься с Оползня, а потом надо нажать.
Выйдя в конце первого круга на финишную прямую, он увидел, что метис обогнал один из “ягуаров”. На скорости примерно сто шестьдесят в час Осборн миновал ремонтные пункты и обошел второй “ягуар”; все-таки спокойнее, когда между тобой и “метисом” идет еще машина. Перед озером замедлил ход, глянул в зеркало и убедился, что намного опередил следующие две машины; если удастся сохранить дистанцию, можно два-три круга продержаться четвертым, все еще соблюдая осторожность на поворотах.
Так он и шел до шестого круга. К тому времени метис был уже впереди всех и первые четыре машины оставили за собой один из “бентли”. Нажимая после Оползня на педаль акселератора, Осборн мельком глянул в зеркало, и взгляд уловил на углу какую-то дикую неразбериху. “Мазерати” с “бентли” сцепились боками, перегородив дорогу, “буревестник” взвился в воздух. Еще раз оглянуться было недосуг. Впереди головная машина — метис — пыталась обогнать один из “бугатти”, на скорости сто сорок миль в час точно повторяла его извилистые зигзаги, но обходные маневры не удавались. Два “ягуара” приотстали от них и держались на безопасном расстоянии.