– Правда, правда, как на такое дело не откликнуться!.. Обязательно у моей старухи наседку отнимем. И к другим в курятники заберемся: сейчас в каждом доме куры клохчут. А где же твой прошлогодний выводок, внучка? Цел? Покажи-ка, что там за диковинка!
– Но, дедушка Асатур, как же я тебе их покажу? Они целый день на речке плавают. Если увидишь мраморных – значит, наши, таких ни у кого нет… Дедушка, помоги наседок достать! Тебя любят в селе, тебе не откажут… Все поверят, – упрашивала деда Асмик.
– Ну, пойдем, внучка, пойдем, – согласился дед. – Пойдем сначала к моей старухе.
Асмик, сияя, пошла за дедом.
– Старуха, у тебя, я знаю, одна из кур клохчет. Одолжи-ка ее этой девочке, – сказал дед жене, входя к себе во двор.
Старуха Наргиз опешила. «Зачем?» – говорил ее взгляд.
Асмик показала ей крупное яйцо и сказала:
– Это яйцо дикой гусыни, бабушка. Мы подложим яйца под наседку – выйдут птенцы, пушистые, желтенькие…
– О-о-ох, ослепнуть мне! Кто же видел, чтобы яйца диких птиц под курицу клали? Новости какие! – И старуха перекрестилась.
Дед Асатур покачал головой:
– Ну, открестилась? Теперь бояться нечего – тащи наседку.
– Да что же это? – заворчала было старуха. – Я сама хотела наседку на яйца сажать. Что же нам теперь, без цыплят оставаться?
– Ну-ну, не ворчи, – говорил дед, – кур у тебя, слава богу, много – не одна, так другая наседка найдется.
– Бабушка, если у вас еще курица заклохчет, я вам яиц водяной черной курочки принесу, – сказала Асмик.
Старуха смягчилась и пошла за курицей. Асмик помогла ей поймать клушку и стояла, прижимая ее к груди, довольная и гордая.
– Старушка моя милая, молодежь наша мир чудесами наполняет. На то они комсомолом и зовутся, век им жить!.. И эти, пионеры, тоже все, что захотят, сделают. Поверь, сделают… Если живых наседок не достанут, под железную яйца положат, – говорил в это время дед Асатур.
Первая добытая наседка помогла делу. Согласилась дать школьникам наседку жена Арама Михайловича. Пришли они и к матери Грикора. Она заворчала было, но Грикор, как всегда, сумел рассмешить и умилостивить мать.
– Нани-джан[4], – сказал он нежным голосом, – я тебе целый полк птенцов приведу вместе с курицей. Дай, не бойся!
– И-и, шалый, станешь ли ты когда-нибудь таким, как Армен? – засмеялась она и открыла дверь курятника.
– Профессором?
– Путным, умным…
– Стану, стану! Время терпит. Тише едешь – дальше будешь. Куда ты торопишься? – И, выхватив курицу из рук матери, Грикор убежал.
Большой шум подняла тетка Сона, мать Сэто. К ней ребята за наседкой и не обращались, но Сона сочла необходимым вмешаться. Стоя на плоской крыше своего дома, она, размахивая руками, кричала:
– Я таким сорванцам, как вы, курицы не дам, не дам!..
Грикор сделал попытку утихомирить ее:
– Мы, тетка Сона, ферму устраиваем. Понимаешь, ферму! От гусей и уток отбоя не будет… Тетка Ашхен, – обратился он к одной из женщин, – дай нам наседку дней на двадцать пять. Половину выводка подарим тебе.
– Ты дурной, станет дикая птица ждать, пока ты соберешься ее дарить! – вмешался вышедший на шум Сэто.
Дело осложнялось. Но тут неожиданно загремел бас деда Асатура.
– Эй, Ашхен, Астхик!.. Эй, бабы, девушки, несите-ка все, у кого есть, по наседке, дайте этим ребятам! Назад от меня получите. Живей, живей! Что рты разинули? – по-хозяйски командовал он.
В селе старого охотника уважали. В трудные минуты он всегда соседу на помощь придет, всегда добрый, гостеприимный. Не было в селе человека, который не попробовал бы его охотничьей добычи.
– Ну, раз дед Асатур говорит, значит есть какой-то толк в этом деле, – сказала Ашхен и пошла за курицей.
Одна Сона продолжала шуметь на своей крыше:
– О бороде своей забыл, в детство впал!
– Эй, дочь Ато! – погрозил ей старик. – Не слышу я, что ты там мелешь, да по лицу вижу – худое. Недоброго ты рода… Погляди-ка, какие матери у этих ребят, не то, что ты… Их дети и в школе первыми, и ферму вот устраивают. Ты бы лучше не бубнила, а сыном занялась, в люди вывела, человеком сделала, а то только по горам он у тебя и лазит…
Ребята пошли по домам колхозников. Асмик подробно излагала у всех дверей казавшийся фантастическим план организации птицеводческой фермы, Грикор веселил колхозниц своими шутками, а дед Асатур авторитетно поддерживал ходатайство ребят:
– Давайте, давайте, они хорошее дело затеяли!
На следующий день, как только кончились уроки, наши друзья помчались в колхозный сарай, находившийся на краю села. За ними следовала шумная толпа школьников.
«Где сажают наседок?» – слышалось со всех сторон. В этом нестройном хоре можно было расслышать и голос Артуша.
– Камо хочет свое секретарство обессмертить необычайным делом, – язвил он.
– А что же? – откликнулся один из его товарищей. – Каждый человек должен себя большим, хорошим делом показать.
Тут из толпы вышла пионервожатая Аракс:
– Камо, пусти нас, мы помогать пришли. Мы вынесли особое решение о шефстве над наседками.
– Шефы?.. Над нашими наседками?.. А ну, покажите, как вы умеете шефствовать, – засмеялся Камо. – Пожалуйте!
Аракс повернулась к своим пионеркам:
– Товарищи, сюда!
Девочки вбежали в сарай и под руководством Асмик занялись клушками.
Пионерки клали в гнезда по десять – двенадцать яиц и, посадив наседок, привязывали их за ноги к колышкам. Но растревоженные клушки не соглашались приступить к исполнению своих обязанностей.
– Что здесь, обезьяну, что ли, водят? – сердито ворчал дед Асатур, отгоняя теснившихся у дверей сарая ребятишек. – Кур не видали?
– А что нам с этими яйцами делать, дедушка? – спросила Асмик, указывая на корзину с отобранными яйцами несъедобных птиц – чаек, цапель.
– Эти?.. Эти, я вам уже сказал, отдайте рыбному тресту.
– А не сберечь ли? – спросил Армен. – Мы будем кормить ими наших птенцов.
– Армен умнее всех нас, – признался Камо. – Спрячем эти яйца. Ничего лучше и придумать нельзя.
Три недели ухаживали Асмик и ее подруги за наседками. Три недели Армен, пользуясь аккумуляторами, непрерывно поддерживал равномерную температуру в инкубаторах. Три недели дед Асатур с длинным кинжалом на поясе и ружьем за плечами сторожил колхозный сарай. Каждый раз, заметив Сэто, дед грозил ему:
– Ты у меня не вертись тут, как лиса-воровка, не то шкуру сдеру!
Деда Асатура разбирало нетерпение. То и дело заходя в сарай, старик смотрел на сидящих рядами наседок, на инкубаторы и как-то раз шепотом спросил Армена:
– Скажи, Армен, а эти штуки какой ученый выдумал?
– Инкубаторы, дедушка, наши советские инженеры построили.
– Да-а… – глубокомысленно протянул дед. – И ты думаешь, они птенцов высидят?
– Инкубаторы? А как же! Обязательно высидят, дедушка. Для того они и построены. Ты так говоришь, точно в первый раз слышишь, что в нашем селе в инкубаторах цыплят выводят. Не видал разве?
– Ну, я ведь все время в полях да в горах или ночами село стерегу – некогда и посмотреть было. А слыхать – слыхал, – оправдывался дед.
ЖИВАЯ ИЗГОРОДЬ
Школьники села Личк проявляли все возрастающий интерес к организуемой юными натуралистами ферме.
По решению бюро комсомольской организации пионерские отряды на своих очередных собраниях обсуждали важный и неотложный вопрос: чем и как можно помочь в организации фермы диких птиц.
На собрании двух пионерских отрядов были приняты решения вырыть на берегу ручья глубокий водоем. Пионеры другого отряда вызвались нести дежурство в сарае и помогать юным натуралистам в их повседневной работе.