– Я не за себя боюсь, – заявил он с небывалой храбростью. – Я просто подумал… э… что Лили там будет трудно.
– Ну спасибо, – сухо сказала девочка.
Тинк вздохнул и, оторвавшись от камня, поплёлся за Лили и Джаннером, стараясь держаться подальше от края. Свет мерк, а тропа шла вверх и сужалась. Лили уверенно двигалась вперёд, однако Джаннеру то и дело приходилось останавливаться и ждать, когда Тинк соберётся с духом. Джаннер боялся, что девочка не сумеет одолеть тропу без костыля. Но та, держась за корни и камни, словно прогуливалась по лужайке, а не брела по карнизу над Тёмным морем.
Наконец подъём закончился, и тропа вышла на травянистый склон. Джаннер и Лили едва сдержали смех, когда Тинк бегом бросился на твёрдую землю. Рубашка у него намокла от пота, и он отдувался так, будто пробежал несколько миль.
Впереди виднелось пламя факелов: там на утёсах стояли люди, собравшиеся посмотреть на драконов.
– Вот мы и дошли, – сказал Джаннер. – Тинк, дай руку Лили.
Пока они шли вниз по склону, на небо начала неторопливо подниматься луна. И тут раздался до боли прекрасный звук.
10. Лили и драконья песнь
Долгая низкая нота – словно зевнула гора – прокатилась в воздухе и отразилась от небосклона. Гулкое эхо затерялось среди высоких деревьев Глибвудского леса, и в следующее мгновение ему ответил другой звук, повыше, похожий на шум летнего дождя. Даже Джаннер перестал беспокоиться из-за Клыков. Он затаил дыхание; глаза у мальчика защипало от слёз.
– Скорей! – крикнул Тинк. – Начинается! – Он бесстрашно побежал по самому краю утёса.
– Тинк! – позвал Джаннер.
Но младшего брата было уже не удержать – песнь драконов чудесным образом его изменила. Тинк теперь даже выглядел по-другому, с необычайной отвагой двигаясь над пропастью.
Джаннер и Лили шагали следом, пока не различили в полутьме толпу, смотрящую на море. Край утёса был усеян валунами, между которыми росла высокая трава. Зрители могли очень удобно там устроиться. Тёмное море находилось так далеко внизу, что если бы человек сорвался с утёса, он бы успел накричаться и напоследок вздремнуть на свежем воздухе, прежде чем упасть в воду. Крошечные белые полоски на поверхности моря были на самом деле волнами, которые разбивались об острые камни внизу. Многочисленные брызги напоминали тонкое облачко пыли, которое вздымается, если бросить камешек на дорогу.
Тинк устроился на плоской каменной плите с углублением в середине. Толпа находилась на расстоянии полёта стрелы, и Джаннеру стало спокойней.
При свете огромной луны Тинк заглянул за край утёса, силясь увидеть что-то в воде. «Просто чудо, – подумал Джаннер. – Сегодня утром Тинк чуть не обмочился, когда залез на крышу».
С того места, где они сидели, был виден далеко на севере могучий Фингапский водопад, который ревел среди скал и низвергался в море. На юге утёсы всё тянулись и тянулись, в конце концов спускаясь к Шардской гавани, где находился форт Ламендрон – крупнейшая в Скри цитадель Клыков. Именно туда Чёрная Карета отвозила детей, которых забирала ночью.
Джаннер вздрогнул и постарался не думать о форте Ламендрон и о Карете. Это было нетрудно, поскольку драконья песнь звучала всё громче. Укрывшись в каменной ложбинке, Джаннер забыл про Клыков и про то, что нужно поскорей найти дедушку и маму. Как и Тинк, он забыл про смертельно опасную высоту утёса, когда потянулся в пустоту и почувствовал, как у него ёкнуло сердце.
Тинк увидел драконов первым. У мальчика перехватило дыхание и отнялся язык. Похлопав сестру по коленке, он указал пальцем, и тогда Лили и Джаннер тоже их увидели.
Из бурлящей вспененной воды у подножия Фингапского водопада вынырнуло длинное изящное туловище, в его чешуе отражался свет луны. Морской дракон был вдвое больше самого высокого дерева в Глибвудском лесу. Его красноватое тело переливалось как пламя. Голову венчали два изогнутых рога, а плавники торчали как крылья. Никто бы не удивился, если бы дракон и вправду полетел – однако он перевернулся колесом в воздухе и с оглушительным плеском (правда, из-за неумолчного рёва водопада ничего не было слышно) упал обратно в воду.
И тут зазвучала драконья песнь. Разносясь по ветру, она наполнила людей, собравшихся на утёсах, тысячью ощущений – то спокойных, то волнующих, но неизменно живых.
Робезбус Добрый Малый, мужчина средних лет, который всю жизнь работал счетоводом у знаменитого пуговичного фабриканта Осбека Осбексона из Торборо, решил, что больше не проведёт за конторкой ни дня; ему всегда хотелось ходить под парусом. Господин Алеп Брюм, сидящий рядом с Феринией Свейпльтон (владелицей цветочной лавки), повернулся к ней и шёпотом признался, что втайне любил её много лет. Мэр Благус мысленно поклялся, что больше не станет ковырять в носу[14]. Все страсти, горести и радости слушателей сплелись в одно чувство, которое Джаннеру показалось чем-то вроде глубокой тоски по дому, хотя мальчик и не понимал причины: он ведь был совсем рядом с домом, в котором жил сколько себя помнил.