В полдень батальон погрузили на «Студебекеры» и доставили в г. Славуту. После краткого отдыха и приема пищи мы получили задачу на наступление. Это было 27–28 февраля 1944-го, а может, и в начале марта. Сначала наш батальон не встретил сопротивления со стороны противника. Немцы поспешно покидали свои позиции. Кое-где они оставляли кое-какие заслоны, но мы их быстро сбивали. Местность в полосе действия батальона и бригады была открытая, безлесная, пересеченная оврагами со множеством населенных пунктов. На Украину весна пришла рано, прошли проливные весенние дожди и размыли грунтовые дороги, сделав их труднопроходимыми даже для танков, не говоря уже о колесных машинах. Пришлось двигаться своим ходом… пешком. Вот здесь солдаты и офицеры испытали адские муки — тяжелая земля приставала к сапогам, и мы с трудом вытаскивали из липкого месива ноги. Многие несли на себе пулеметы, коробки с патронами к ним, минометы и мины. Хорошо еще, что командир батальона приказал сложить противогазы и оставил ответственного для сдачи их на склад бригады. Вроде вес противогаза незначительный, но когда идешь целый день, с рассвета до вечера, а то прихватишь и ночь или полночи, часов 16 на ногах, то и иголка покажется тяжелой. Да и поесть нормально не всегда удавалось — батальонная кухня где-то завязла в грязи и догнать нас не могла. На привалах не было возможности найти сухого места, мы садились прямо в грязь и сразу засыпали на 10–15 минут. Отдельные солдаты даже засыпали на ходу от усталости. Не надо забывать, что бойцам в большинстве своем было всего 18 лет.
Питались только за счет населения в селах, освобожденных нами от немцев. На ночь или изредка днем, но не более чем на 1,5–2 часа, нам порой удавалось остановиться в этих селах, чтобы перекусить чем бог послал. Население встречало нас радостно, как ни трудно было жителям накормить бойцов, но они всегда находили, чем порадовать солдат, — кто курицу сварит, а кто картошку сварит и сало нарежет (такое питание за счет жителей сел солдаты прозвали «бабушкиным аттестатом»). Но так было только в Восточной Украине, а когда мы вступили в Западную Украину, которая отошла от Польши к Советскому Союзу в 1940 году, то отношение к нам населения стало уже совсем иное — люди прятались от нас по хатам, поскольку «москалей» или «кацапов» они не любили и боялись. К тому же места эти были «бандеровскими», национализм там был развит широко. В этих районах не очень стремились нас накормить, с большим трудом «находились» продукты: пшено, картошка. Как правило, заявляли: «Ниц не мае, вшиско герман забрал». Мне приходилось в некоторых случаях, чтобы накормить 5–7 солдат, быть суровым и принимать к хозяевам хаты жесткие меры. У меня была немецкая граната с длинной ручкой без запала, и в случае отказа накормить солдат я говорил хозяину примерно следующее: «Немцы («швабы», «Герман») уничтожили нашу полевую кухню, если не будет сварена картошка, то граната («куля») взорвется через час (или полчаса)». Такие аргументы очень помогали. Конечно, сейчас подобный поступок кажется не слишком гуманным, но у меня другого выхода не было. Это была, на мой взгляд, «золотая середина» — мародерством мы не занимались, но и воины голодными не оставались.
Но главная беда была не в усталости, не в тяжелых условиях, не в отсутствии нормального питания (батальонная кухня так и не появилась), а в том, что батальон вступил в бой, почти не имея патронов и гранат. Это для нас была трагедия. Большую часть тех патронов и гранат, что у нас были, мы израсходовали в ожесточенных боях с 5 по 7 марта 1944 года при освобождении Войтовцов, Подволочиска и Волочиска. Теперь же винтовка без патронов становилась просто палкой. Один-единственный раз за всю войну я опростоволосился, и мой взвод в ходе боев остался без патронов и гранат — больше таких случаев я не допускал.
На фронте у меня был трофейный пистолет «Вальтер», который я приобрел в Каменец-Подольском, а также две гранаты «Ф-1». В бою мне не раз приходилось их применять. Кроме того, носил малую саперную лопатку — нашу или немецкую. А вот автомат ППШ — как я, так и другие офицеры — не носили, считая, что достаточно иметь пистолет и гранаты. Мне, например, приходилось в бою иногда поддержать морально, <<встряхнуть» того или иного бойца, проявившего нерешительность, а то и чувство страха перед противником. В этих случаях автомат мешал перебегать вдоль фронта взвода, а то и роты, давил лишним грузом. Но были случаи, когда я сожалел о том, что его у меня нет, особенно в упорном, почти рукопашном бою.