К нему уже приближались Поль с инженером. Быстро были произведены подобающие таким случаям представления, и начался осмотр аппарата.
— Если вас интересуют точные размеры этого звездолета, — сказал Фортен, — то они таковы: длина — 61 метр ровно, высота — 12 м 30 см, ширина — 13 м 80 см. Вы удивитесь, когда увидите, сколько места занимают жилые помещения, в которых вам, возможно, придется провести многие месяцы.
Через створчатую дверь они проследовали в библиотеку, полки которой были все еще пусты. Интерьер корабля еще только начинали обустраивать, и потому многие помещения были голыми. Они проходили из одной каюты в другую через раздвижные двери или по складывающимся вертикальным металлическим лестницам. Каюты были просторными. В большом зале в кормовой части звездолета располагалось все электрическое оборудование, скрывавшее свою сложность под простой формы защитными экранами.
— Здесь, — пояснил Поль, — собраны все диссоциаторы и необходимые для их функционирования аппараты. Пульты контроля находятся в рубке управления. Как только мы взлетим, вход в нее будет воспрещен всем, кроме меня и Сига, — на протяжении всего нашего полета там будут царить потоки опасных излучений.
— Но что помешает им пробиться за перегородку и распространиться по всему звездолету? — спросил Рэй.
— Это и есть мой секрет, если вообще можно называть «секретом» то, чего не понимаешь. Я нашел практически абсолютную изоляцию, но совершенно не понимаю, как она действует. Я обнаружил ее случайно и теперь использую повсеместно, даже не зная всех ее свойств. Такова участь многих открытий.
— За сколько времени мы долетим до этой чертовой планеты?
— На предельно полной скорости и при постоянной акселерации мы бы добрались до нее за несколько часов. Но нам придется экономить уран, и потому весь путь займет у нас пару недель.
— Так много?
— Полагаю, это еще немного, учитывая тот факт, сколь огромную бездну нам предстоит преодолеть! Да и потом, мы сможем воспользоваться крайне благоприятным моментом, так как Марс сейчас находится в оппозиции, чуть более чем в 56 миллионах километров. А теперь пойдемте познакомимся с другими членами экспедиции, или скорее — с другим членом. Это молодой механик, ему всего двадцать четыре, но он знает свое дело «от» и «до». Во время службы в авиации ему не раз доводилось бывать в переделках. Три года назад он входил в экипаж «Фландра», разбившегося посреди экваториального леса. Они с пилотом как могли поддерживали пассажиров на протяжении тех двух месяцев, которые длилась поисковая операция. Похоже, смелости и решительности ему тоже не занимать.
Покинув ангар, они направились к бревенчатому домику, где в одной из комнат обнаружили склонившегося над каким-то чертежом, который он изучал, молодого мужчину. Встав из-за стола, он подошел к ним. Внешне он ничем не отличался от трудившихся на стройке рабочих. Он был невысок ростом, темноволос, приземист, с лицом, которое показалось бы совершенно обычным, не освещай его блеск очень черных глаз.
Поль представил их друг другу:
— Рэй МакЛи, кинематографист. Артур Ледруа, механик.
— Я слышал о вас, МакЛи, и даже был механиком на том самолете, который доставил вас в Южную Америку для вашего репортажа о племени живарос. Я прочитал его с удовольствием, так как все написанное в нем — правда. Я и сам, как вы, возможно, знаете, жил среди воинов этого племени после того, как «Фландр» разбился в тех местах. Они — славные парни, пусть и слишком падкие на человеческие головы.
— Теперь, — сказал Поль, — у нас практически полный комплект, не хватает лишь врача, которого я пока еще не нашел. В общем, думаю, уже можно провести совет. С этого момента мы считаемся единой командой. Командой, которую ждет самое невероятное приключение из всех, какие когда-либо выпадали на долю человека. Вопреки всем расчетам, наши шансы на благополучное возвращение домой равняются всего тридцати процентам. Лететь или не лететь — решать вам. Отказаться еще не поздно. И в этом не будет ничего постыдного. Я знаю вас, Луи, Бернар, Сиг. Что до вас, МакЛи и Ледруа, то вы уже не раз проявляли себя с самой лучшей стороны, и никто не посмеет обвинить вас в трусости. После отлета я от всех буду требовать жесточайшей дисциплины, сейчас же зачту вам проект правил поведения на борту. Затем мы обсудим его и проголосуем, но после голосования он уже примет силу закона. Итак,