Фостер подходит к серванту, наливает виски, стоит со стаканом в руке.
Фостер. Вот как вам покажется? Был я на Востоке… и однажды… какой-то вонючий старый хрен, с виду бродяга, в чем мать родила, сунулся ко мне попрошайничать. Я его не знал, первый раз в глаза видел, но сразу понял, что ему доверять нельзя. Он, да еще собака при нем, на двоих полтора глаза. Ну я ему и швырнул какую-то там монетку. Он эту вшивую монетку поймал, глянул на нее, как на вошь, и швырнул обратно. У меня, конечно, рука сама дернулась, хвать — а вшивая монетка будто в воздухе растворилась. Падать не падала. Будто, понимаешь, в воздухе… растворилась… до меня не долетела. А он ругнулся — и наутек со своей собакой. Ах да, вот ваше виски. (Подает стакан.) Ну и как вам такой случай?
Спунер. Фокусник это был.
Фостер. Правда так думаете?
Спунер. Разумнее всего будет с вашей стороны не придавать этому инциденту ни малейшего значения.
Фостер. А загадки Востока вы, значит, отрицаете?
Спунер. Просто фокус-покус в восточном вкусе.
Фостер. Словом, ерунда, и всё тут?
Спунер. Разумеется. Ваше здоровье. (Пьет.)
Входит Херст в халате. Бриггз идет к серванту, наливает виски.
Xерст. Не могу спать. Немного вздремнул. Вот думаю. Может, и хватит. Да. Видел сон, проснулся. Настроение бодрое. Кто нальет мне стакан виски?
Херст садится. Бриггз подносит ему виски.
Господи, да вы уже? Откуда вы знали? А ведь знали откуда-то. Тонкое у вас чутье. Будем. Первая сегодняшняя. А какой сегодня день? Сколько времени? Еще ночь?
Бриггз. Да.
Херст. Все та же ночь? А мне снился водопад. Нет, нет, озеро. Кажется, это было… совсем недавно. Никто не помнит, когда я пошел спать? Еще до сумерек? А хорошо засыпать под вечер, после чаю с тостами. Слышишь первые слабые вечерние звуки, потом ничего. Везде только еще переодеваются к обеду. А ты подоткнул одеяло, ставни затворены, на один переход впереди остальных.
Протягивает стакан Бриггзу, тот наливает и возвращает его.
Что-то мне тягостно. Что такое? Ах да, сон. Водопады. Нет, нет, озеро. Вода плещется. Тонет кто-то. Не я, кто-то другой. В компании-то хорошо. А вот проснитесь-ка, и кругом никого, одна мебель обступила и смотрит на вас? Очень неприятно. Я пробовал, я через это прошел — будем — и под конец решил, что без людей нельзя. Без вам подобных. Это я правильно. А то смеешься в одиночку — и жалостно выходит. У всех налито?
Глядит на Спунера.
А это кто? Ваш друг? Может быть, кто-нибудь меня представит?
Фостер. Это ваш друг.
Херст. Когда-то я знавал поразительных людей. Где-то завалялся фотоальбом. Я найду. Лица на снимках вас поразят. Очень красивые. Сидят на траве, пикник, корзинки. А у меня были усы. У многих моих друзей были усы. Поразительные лица. Поразительные усы. Что особенно одушевляло сцену? Вероятно, ласковое выражение лиц. Сияло солнце. У девушек были чудные волосы, темные, у некоторых рыжие. И белая кожа под платьями. Это все в моем альбоме, я найду его. Вас изумит девичье обаяние, их грация, непринужденность поз — как они сидят, разливают чай, кокетничают. И это все в моем альбоме.
Осушает стакан, поднимает его.
Кто из вас самый любезный?
Бриггз берет у него стакан, идет к серванту.
Спасибо. Что бы я делал без вас обоих? Сидел бы так до бесконечности и ждал бы, пока кто-нибудь явится и подаст мне стакан. А что бы я делал дожидаясь? Смотрел бы свой альбом? Строил бы планы на будущее?
Бриггз (поднося ему стакан). Дополз бы до бутылки и заткнул бы ею хайло.
Херст. Нет. Я пью с достоинством.
Пьет, смотрит на Спунера.
Что это за человек? Я его знаю?
Фостер. Говорит, что ваш друг.
Херст. Подлинные мои друзья глядят на меня из альбома. У меня был свой мир. У меня свой мир. Не думайте, что раз он канул в прошлое, то я стану смеяться над ним, сомневаться в нем, подозревать, что, в сущности, его и не было. Нет. Мы говорим о моей юности, и она никогда не сгинет. Нет. Она была. Была доподлинно, и люди были подлинные, хотя и… преломленные светом, хотя и подвластные… освещению.
Я стоял, и моя тень упала на нее. Она подняла глаза. Дайте мне бутылку. Бутылку мне дайте.
Бриггз подает ему бутылку. Он пьет из горлышка.
Сгинула. А была она? Сгинула. Никогда ее не было. Всегда пребудет. Я сижу здесь во веки веков.
Какие вы любезные. Хорошо бы вы сказали мне, что за погода на улице. Хорошо бы вы, черт вас дери, сказали мне, что это за ночь — сегодняшняя, завтрашняя или еще какая-нибудь, позавчерашняя. Честно скажите. Позавчерашняя?
Наливайте себе. Ненавижу пить один. Слишком много одинокого паскудства.
Что это было? Тени. Сверканье в листве. Беготня по кустам. Юные парочки. Плеск воды. Это было во сне. Озеро. Кто тонул у меня во сне? Меня ослепило, я помню. Позабыл. Ради всего святого. Звуки смолкли. Повеяло холодом. Во мне открылась течь, и не заткнуть. Поток хлещет сквозь меня, и не остановить. Меня смывает. Кто это? Я задыхаюсь. Рот заткнут муфтой. Надушенной муфтой. Кому-то нужна моя смерть. Она подняла глаза, и меня шатнуло. Подобной красоты я никогда еще не видел. Отравная прелесть. Такая жизнь нам не по силам.
Я ничего не помню. Я сижу здесь, в комнате, и всех вижу, всех и каждого. Теплая компания. Царит дружелюбие. Разве я сплю? Никакой воды. Никто не тонет.
Да, да, давайте, давайте, давайте же, громче, чтоб голоса, чтоб голоса, чтоб голоса, да что же вы меня морочите, ублюдки, призраки, длинные призраки, вы же не беззвучные, я слышу ваше гуденье, и я в голубой крахмальной сорочке, в голубой крахмальной сорочке, в отеле «Ритц», да, я его знаю, этого метрдотеля, Борис, да, Борис, он там уже много лет, и слепящие тени, потом плещет вода…
Спунер. Это я тонул у вас во сне.
Херст сползает на пол. Все подходят к нему. Фостер поворачивается к Спунеру.
Фостер. А ну мотай отсюда.
Бриггз поднимает Херста на ноги. Херст отталкивает его.
Херст. Руки прочь.
Стоит выпрямившись. Спунер подается к нему.
Спунер. У него есть внуки. Как у меня. Равно как у меня. Мы оба отцы семейств. Мы ровесники. Я понимаю его нужды. Дайте я возьму его под руку. Имейте почтение к нашему возрасту. Пойдемте, я усажу вас.
Берет Херста под руку и подводит его к креслу.
Нет жалости в этих людях.
Фостер. Господи.
Спунер. Я ваш подлинный друг. Потому-то и сон ваш был столь… огорчительным. Вы видели во сне, что я тону. Но вы не волнуйтесь. Я не утонул.
Фостер. Господи.
Спунер (Херсту). Хотите, я приготовлю вам кофе?
Бриггз. Он думает, что он амстердамский кельнер.
Фостер. Service non compris[2].
Бриггз. А на самом деле уносит пивные кружки в «Бычьей голове». И подносит урыльники.
Фостер. Видать, наш хозяин побывал нынче вечером в «Бычьей голове» и там якшался с кем не следует. (Спунеру.) Слушай, дядя, тут, похоже, вышло маленькое недоразумение. Ты не в каком-нибудь припортовом нужнике. Ты в доме у человека состоятельного, у человека достойного. Ты меня понял?
Оборачивается к Бриггзу.
Ну чего я из кожи лезу? Вот скажи, а?
Снова обращается к Спунеру.
Послушай, малый. Мы этого джентльмена бережем от дурного глаза, от злодеев и злоумышленников, и можно бы тебя мигом шпокнуть, мы ведь за этим джентльменом ухаживаем, причем по любви.
Оборачивается к Бриггзу.
Ну что я с ним языком болтаю? Только время извожу без толку. Свихнулся я, что ли. Обычно-то я болтовню не развожу: кому это надо? Когда я в норме, я помалкиваю.
Снова обращается к Спунеру.
Понял, в чем дело? Какая-то у меня к тебе, что ли, симпатия.
Спунер. Манеры мои вам нравятся.
Фостер. Наверно, не без того.
Бриггз. Ирландцы его при мне кастрировали.
Фостер. С этими ирландцами вечно чего-нибудь недосчитаешься. (Спунеру.) Слушай, давай разберемся, ладно? Тебе подвернулся богатый, влиятельный человек. Не на твой рот кусок, дядя. Ну как тебе объяснить? Тут совсем другая сфера. Тут иначе себя мыслят. Тут кругом шелк. Кругом органди. Кругом икебана. Тут готовят по рецептам восемнадцатого века. Тут ни тебе карамелек, ни жареной картошечки в кулечках. Тут принимают молочные ванны. Тут звонки со шнурами. Тут все организованно.
Бриггз. Не забегаловка небось.
Фостер. Не забегаловка. У нас все настоящее. Ни тебе подделок, ни эрзацев, бутылка бренди застоялась — выбрасываем. Опасно ходишь, дядя, не оступись. (Бриггзу.) Ну что я ему шею не сверну — и конец бы делу?
Спунер. Я одних лет с вашим хозяином. Я в те же времена бывал на пикниках.
Фостер. Слушай, приятель. Вон тот в кресле — это же творческая личность. Это же художник слова. Мы ему облегчаем жизнь. Дело наше ответственное. Не подрывай ты нам домашнее благоустройство. Ты меня понял? Не нарушай наш семейный лад.
Бриггз (Фостеру). Раз ты не можешь, придется мне.
Делает шаг к Спунеру и манит его указательным пальцем.
Иди-ка сюда.
Xерст. А где сандвичи? Нарежьте хлеб.
Бриггз. Нарезан.
Херст. Нет, не нарезан. Нарежьте!
Бриггз стоит в раздумье.
Бриггз. Пойду нарежу.
Выходит из комнаты.
Херст (Спунеру). Откуда-то я вас знаю.
Фостер. Придется уж мне дом прибрать. Больше некому. К завтраку будет ваш консультант по финансовой части, надо еще и это в голове иметь. А у него что ни день, то новое дело. Сегодня ему подавай тост и яйца всмятку, завтра — апельсиновый сок с яйцами-пашот, послезавтра — болтунью с копченой лососиной, а то и грибной омлет с шампанским. Того и гляди рассветет. Новый денечек. Консультант ваш спит и видит во сне завтрак. Яйца ему снятся — яйца, яйца, яйца. Как еще можно сготовить яйца? Я еле стою, всю ночь на ногах. Безостановочный круговорот. Ни дна ни покрышки — вот она, моя жизнь. Иной раз очнешься, оглядишься — и тоска возьмет. Не могу я жить по-лондонски. Кто бы знал, чего мне не хватает.
Входит Бриггз, останавливается, слушает.
Мне не хватает сиамских девочек. И балийских девочек тоже не хватает. Откуда их здесь раздобудешь. Случайно разве увидишь на школьных ступеньках — учат английский язык и манеры и не станут хихикать и обжиматься по-своему. На Риджент-стрит — разве можно. А мне, бывает, только и надо бы с ними пообжиматься и похихикать. Я ведь мог бы найти себе другое занятие. И зажить по-другому. Не обязан я всю жизнь подтирать блевотину за пьянью. Мог бы найти свой уголок и был бы счастлив. Свой уголок, свое счастье.
Бриггз. Нету у нас хлеба, кончился. Гляжу я на этого домоправителя — ну, психопат! Только бы бездельничать. Лучше всего котом при бабе. Только бы ему на Малайские проливы, разлечься под балдахином и ждать, пока принесут горячий пунш. Возит свои причиндалы по белу свету, потаскун. (Спунеру.) Посторонись.
Спунер отходит в сторону.
Бриггз (Херсту). Вставай.
Херст медленно поднимается. Бриггз ведет его к двери.
Шевелись, шевелись. Нечего оглядываться.
Xерст. Я знаю этого человека.
Бриггз выводит Херста из комнаты.
Долгая пауза.
Фостер. Знаешь, что я видел однажды в пустыне, в австралийской пустыне? Идет мужик и несет два зонтика. Два зонтика. Посреди пустыни.
Пауза.
Спунер. А что, был дождь?
Фостер. Нет. Был прекрасный день. Я чуть не спросил, зачем они ему, но потом передумал.
Спунер. Отчего?
Фостер. Ну как, я решил, что он чокнутый. Чего доброго, заморочит мне голову.
Прохаживается по комнате, останавливается у двери.
Слушай. Знаешь, как это бывает — ты сидишь при свете, и вдруг он раз! — и гаснет? Я тебе покажу. Раз!
Выключает свет.
Затемнение.