Бриггз. Он думает, что он амстердамский кельнер.
Фостер. Service non compris[2].
Бриггз. А на самом деле уносит пивные кружки в «Бычьей голове». И подносит урыльники.
Фостер. Видать, наш хозяин побывал нынче вечером в «Бычьей голове» и там якшался с кем не следует. (Спунеру.) Слушай, дядя, тут, похоже, вышло маленькое недоразумение. Ты не в каком-нибудь припортовом нужнике. Ты в доме у человека состоятельного, у человека достойного. Ты меня понял?
Оборачивается к Бриггзу.
Ну чего я из кожи лезу? Вот скажи, а?
Снова обращается к Спунеру.
Послушай, малый. Мы этого джентльмена бережем от дурного глаза, от злодеев и злоумышленников, и можно бы тебя мигом шпокнуть, мы ведь за этим джентльменом ухаживаем, причем по любви.
Оборачивается к Бриггзу.
Ну что я с ним языком болтаю? Только время извожу без толку. Свихнулся я, что ли. Обычно-то я болтовню не развожу: кому это надо? Когда я в норме, я помалкиваю.
Снова обращается к Спунеру.
Понял, в чем дело? Какая-то у меня к тебе, что ли, симпатия.
Спунер. Манеры мои вам нравятся.
Фостер. Наверно, не без того.
Бриггз. Ирландцы его при мне кастрировали.
Фостер. С этими ирландцами вечно чего-нибудь недосчитаешься. (Спунеру.) Слушай, давай разберемся, ладно? Тебе подвернулся богатый, влиятельный человек. Не на твой рот кусок, дядя. Ну как тебе объяснить? Тут совсем другая сфера. Тут иначе себя мыслят. Тут кругом шелк. Кругом органди. Кругом икебана. Тут готовят по рецептам восемнадцатого века. Тут ни тебе карамелек, ни жареной картошечки в кулечках. Тут принимают молочные ванны. Тут звонки со шнурами. Тут все организованно.
Бриггз. Не забегаловка небось.
Фостер. Не забегаловка. У нас все настоящее. Ни тебе подделок, ни эрзацев, бутылка бренди застоялась — выбрасываем. Опасно ходишь, дядя, не оступись. (Бриггзу.) Ну что я ему шею не сверну — и конец бы делу?
Спунер. Я одних лет с вашим хозяином. Я в те же времена бывал на пикниках.
Фостер. Слушай, приятель. Вон тот в кресле — это же творческая личность. Это же художник слова. Мы ему облегчаем жизнь. Дело наше ответственное. Не подрывай ты нам домашнее благоустройство. Ты меня понял? Не нарушай наш семейный лад.
Бриггз (Фостеру). Раз ты не можешь, придется мне.
Делает шаг к Спунеру и манит его указательным пальцем.
Иди-ка сюда.
Xерст. А где сандвичи? Нарежьте хлеб.
Бриггз. Нарезан.
Херст. Нет, не нарезан. Нарежьте!
Бриггз стоит в раздумье.
Бриггз. Пойду нарежу.
Выходит из комнаты.
Херст (Спунеру). Откуда-то я вас знаю.
Фостер. Придется уж мне дом прибрать. Больше некому. К завтраку будет ваш консультант по финансовой части, надо еще и это в голове иметь. А у него что ни день, то новое дело. Сегодня ему подавай тост и яйца всмятку, завтра — апельсиновый сок с яйцами-пашот, послезавтра — болтунью с копченой лососиной, а то и грибной омлет с шампанским. Того и гляди рассветет. Новый денечек. Консультант ваш спит и видит во сне завтрак. Яйца ему снятся — яйца, яйца, яйца. Как еще можно сготовить яйца? Я еле стою, всю ночь на ногах. Безостановочный круговорот. Ни дна ни покрышки — вот она, моя жизнь. Иной раз очнешься, оглядишься — и тоска возьмет. Не могу я жить по-лондонски. Кто бы знал, чего мне не хватает.
Входит Бриггз, останавливается, слушает.
Мне не хватает сиамских девочек. И балийских девочек тоже не хватает. Откуда их здесь раздобудешь. Случайно разве увидишь на школьных ступеньках — учат английский язык и манеры и не станут хихикать и обжиматься по-своему. На Риджент-стрит — разве можно. А мне, бывает, только и надо бы с ними пообжиматься и похихикать. Я ведь мог бы найти себе другое занятие. И зажить по-другому. Не обязан я всю жизнь подтирать блевотину за пьянью. Мог бы найти свой уголок и был бы счастлив. Свой уголок, свое счастье.
Бриггз. Нету у нас хлеба, кончился. Гляжу я на этого домоправителя — ну, психопат! Только бы бездельничать. Лучше всего котом при бабе. Только бы ему на Малайские проливы, разлечься под балдахином и ждать, пока принесут горячий пунш. Возит свои причиндалы по белу свету, потаскун. (Спунеру.) Посторонись.
Спунер отходит в сторону.
Бриггз (Херсту). Вставай.
Херст медленно поднимается. Бриггз ведет его к двери.
Шевелись, шевелись. Нечего оглядываться.
Xерст. Я знаю этого человека.
Бриггз выводит Херста из комнаты.
Долгая пауза.
Фостер. Знаешь, что я видел однажды в пустыне, в австралийской пустыне? Идет мужик и несет два зонтика. Два зонтика. Посреди пустыни.
Пауза.
Спунер. А что, был дождь?
Фостер. Нет. Был прекрасный день. Я чуть не спросил, зачем они ему, но потом передумал.
Спунер. Отчего?
Фостер. Ну как, я решил, что он чокнутый. Чего доброго, заморочит мне голову.
Прохаживается по комнате, останавливается у двери.
Слушай. Знаешь, как это бывает — ты сидишь при свете, и вдруг он раз! — и гаснет? Я тебе покажу. Раз!
Выключает свет.
Затемнение.
Действие второе
Утро
Спунер один в гостиной. Занавеси задернуты, но лучи дневного света пробиваются сквозь них. Спунер сидит. Встает, медленно подходит к двери, вяло трогает дверную ручку, возвращается к креслу.
Спунер. Подобный казус мне знаком. Пробужденье под замком. В чужом дому царит затишье.
Садится, поеживаясь. Дверь отпирают. Входит Бриггз с ключом в руке. На нем пиджачная пара. Раздвигает занавеси. Льется дневной свет.
Бриггз. Велено спросить, не голодны ли вы.
Спунер. Еда? Я к ней вообще никогда не прикасаюсь.
Бриггз. Консультант по финансовой части не приехал. Можете съесть его завтрак. Телефонировал меню, а потом позвонил, что свидание не состоится.
Спунер. По какой причине?
Бриггз. С ним разговаривал Джек, а не я.
Спунер. И какую же причину он назвал вашему другу?
Бриггз. Джек говорит, он сказал, что его застигла врасплох финансовая катастрофа на туземной почве и он в эпицентре событий.