— Когда тебя, Николай, похоронят, то будешь лежать нетленным, как мумии, — серьезно замечает Пахуцкий. — А через две-три тысячи лет наши потомки, найдя твою мумию, будут судить по ней о нас. Даже обидно! Как же они разочаруются: «Ну и невзрачны, ну и мелки были наши предки…» Им и в голову не придет, что ты — не типичный для нашего времени, что ты коротышка…
— Это только быков оценивают по росту и весу. А о людях, тем более о мужчинах, судят по их уму, — парирует Губа.
Заревели моторы, заскрежетали траки гусениц. Колонна двинулась.
Слушая болтовню хлопцев, я думал о Чопике: где он? Среди погибших его не было, Может быть, разметало на кусочки, но ведь хоть какие-то останки, а нашлись бы. Это только от тяжелых бомб не остается от человека и следа. Но ведь нас не бомбили… А может, и в самом деле он попал к немцам? Попал не с группой штабистов, а отдельно, раньше той группы или позднее… Ну, наконец, он мог просто убежать, когда началась заваруха, убежать — и из-под ареста, и от немцев. Он парень смелый и находчивый… Прибьется к какой-нибудь части, скажет, что отстал от своих, проспал, или что-то другое придумает. Конечно, ему сначала не будут доверять. Да в первом же бою он себя покажет. Храбрости ему не занимать. Приживется, еще и понравится… В таком случае долго придется ждать, пока он объявится. Вероятно, до конца войны, если доживем.
Догоняем колонну пленных, которых сопровождают ребята из роты управления. Пленные, услышав гудение танков, испуганно шарахнулись на обочину дороги, даже на пашню. Видно, страх от только что пережитого еще не улегся… Замедлив ход, обгоняем колонну. Кое-кто посматривает на нас, на танки с такой злостью, что, кажется, только позволь — зубами вгрызется в траки, вцепится когтями в броню. Другие смотрят спокойно, без каких-либо эмоций. Но есть и такие, которые как будто даже сочувственно покачивают головами. Мы вот уже, мол, отвоевались, уже гарантированы от пуль, уже из нас не сделают красно-черного месива. А вы — нет! Вы еще не знаете, что вас ждет впереди…
Во главе колонны увидели десяток или даже полтора поднятых в несмелом приветствии рук.
— Это они что, желают нам успеха? — удивляется какой-то автоматчик.
— Эге! — утверждает Губа. — Наверно, самые трезвые. Да и у других скоро хмель выветрится, когда попадут на свежий воздух куда-то в тайгу…
— Зачем так далеко! — вступает Пахуцкий. — Для них и здесь, на освобожденных землях, работа найдется… Они успели разрушить столько, что для всей гитлеровской армии на сто лет работы хватит…
Механик-водитель поддал газу, машина быстро увеличивает скорость. Морозный ветерок пробирается за шею и в рукава шинели. Поднимаю воротник, зажимаю потеснее руки и погружаюсь в обычную на таких «мирных» переходах дремоту.
Просыпаюсь, когда танк остановился.
— Где мы? — спрашиваю.
— В Великих Борках. — Николай отвязывает тренчик, другие ребята уже соскочили на землю.
— Надолго остановились?
— Да нет, — недовольно буркнул Николай, видно, никак не мог управиться с узелком. — Сказали: минут десять — пятнадцать.
Соскакиваю. Стоим у развилки дорог. На фанерных дощечках фиолетовые надписи: «Тернополь» — и стрелка на запад; «Волочиск» — стрелка на восток; «Скалат» — стрелка показывает на дорогу, которая тянется на юго-восток. Наша колонна — возле Скалатской дороги.
Неподалеку от нас, на Тернопольской дороге, тоже стоят танки, но не «тридцатьчетверки», а тяжелые «ИС», мы их называем «зверобоями». Хотя «зверобой» внешне очень похож на «тридцатьчетверку», но он намного массивнее, весомее.
Увидев пятерку этих грозных машин, мы с Губой трусцой побежали к ним, чтобы вблизи рассмотреть «крепости на колесах».
Моторы тихо, по-шмелиному гудят, работая на малых оборотах. Мы обошли вокруг первой машины, осмотрели ее со всех сторон. Спрашиваем у танкиста, который протирает тряпкой дульный тормоз:
— Может быть, идете вместе с нами?
— А вы куда? — поворачивает красивое с румянцем на щеках лицо, обрамленное черным шлемом.
— Вперед. Только не на запад, а на восток. — Губа махнул рукой на Скалатскую дорогу.
— Э, нет. Мы назад не ходим! — показывает белые и мелкие зубы. — Нам туда, — кивнул шлемом на запад, в сторону Тернополя.
— Жаль, — не скрывает разочарования Николай.
Не спеша отходим от машины.
Мимо нас торопятся к своим «крепостям» трое — средний, на полголовы выше своих спутников, окинул меня цепким взглядом.
— Ого, как загордились земляки, даже не здороваются! Не признаешь, Стародуб?