— А что тебя беспокоит?
— Удивляюсь. Без артподготовки, без танков… У него же там пулеметные гнезда… Подпустит нас до половины нейтралки, а потом чесанет раз-другой, да и все. Разве так не бывало?..
— Атакуем не мы, атакует наш правый сосед — пехотинцы. Мы лишь поддерживаем, прикрываем его левый фланг, чтобы немец не зашел с тыла. Я тоже долго думал над этим. Колебался… Но если сосед атакует, то не поддержать его мы не можем. Ведь взаимовыручка и взаимоподдержка — святой закон фронтовой жизни. Пренебрегать им — преступление!
— А рисковать людьми — не преступление? — еле-еле сдерживаю нарастающий протест против этой, как мне кажется, ночной «авантюры».
— На войне без этого не обойтись… Но в данном случае мы ничем не рискуем! Я сам пойду впереди атакующих. Конечно, какая-нибудь случайность не исключена… — Байрачный немного помолчал и, видно, заметив, что я не полностью согласен с ним, пояснил: — Мы будем держаться нашего правого соседа, как последние птицы в журавлином клине…
Я не успел ничего ответить.
— А теперь, Стародуб, выполняй приказ! — добавил уже командирским тоном Байрачный и зашуршал плащ-палаткой вдоль траншеи.
Снова затишье. Тревожное ожидание замедляет течение времени. Левее нас, где линия обороны полудугой выгнулась вперед на пригорок, время от времени падают яркими звездами осветительные ракеты. В их бледном сиянии и деревья и кусты кажутся фантастически призрачными, будто принесенными сюда с других планет…
— Сколько уже на твоих трофейных? — спрашиваю у Губы.
— Без двадцати час, — отвечает Николай, что-то жуя.
— Ты что, опять ужинаешь? — удивляюсь.
— Та нет. Немного не доел, решил закончить. А то вдруг откину копыта, так чтобы не пропало… Жалко же будет.
В это время поднялся шум, будто стая невидимых птиц зашелестела крыльями. Кто-то справа от нас пронзительно свистнул. И сразу же — сдержанное, призывное:
— Быстрее, быстрее! Не отставать!
Бежим по мягким росным травам, даже за голенища росинки попадают, бежим вверх, быстрее начинает стучать сердце в груди, но дыхание перевести некогда.
— Быстрее, быстрее! — кто-то горячо дышит прямо в затылок.
Несколько громких взрывов гранат раскалывают на кусочки тишину. Ворчат коротко и сердито автоматы. И я повторяю магическое слово, то ли для себя, то ли для других — не пойму: «Быстрее, быстрее!» — и неожиданно падаю в глубокую узкую яму. Автомат вылетает из рук. В горячке нащупываю его в темноте и стремительно выкарабкиваюсь из ямы. Перед глазами вспыхивает синеватое пламя — пульсирующее, тревожное. Бьет горький, приторный дым, прямо в лицо из дула чужого автомата. «Ну вот и все, — думаю, — Стреляли по мне… Но почему же я не чувствую боли, не падаю?..»
Сзади меня что-то тяжелое сваливается в траву.
— Если бы я не оглянулся, — говорит, задыхаясь, Вадим Орлов, отводя от меня автомат, — он бы тебе череп разбил прикладом. Уже было занес, как молот, для удара…
Я глянул через плечо. Здоровенный немец растянулся в шаге от меня. «Вместо него мог бы лежать я, если бы не Орлов… Это и была бы та «неисключенная случайность», о которой вспоминал Байрачный, когда говорил, что мы ничем не рискуем…»
— Побежали, — касается моего плеча Вадим.
Впереди — автоматная трескотня, взрывы гранат. Я догадываюсь, что уже идет схватка за вторую линию траншей вражеской обороны. Спешим туда.
— Ну, ты и напугал меня… Мне показалось — выстрелил прямо в глаза, — признаюсь Вадиму.
— Ничего, — бодро откликается Орлов. — От испуга какая-нибудь бабуся вылечит, а вот череп склеивать люди еще не научились…
Наткнувшись на бруствер, прыгаю в небольшой ров. Посылаем короткие очереди вдогонку врагам.
…Утром, когда все понемногу утихло, к нам пришел сержант Нещадимов.
— Многим из ваших повезло попасть на госпитальный отдых? — спросил Николай Губа, как у старого знакомого.
— Двоих немного поцарапало. Дальше медпункта они не ушли. В госпиталь мы не очень торопимся, после лечения трудно попасть в свою часть… А кому же охота разлучаться с друзьями?..
«Выходит, перетянуть, — подумал я, — к нам Нещадимова не так-то просто, если он такой патриот своей пехотной части…»
В ночь под воскресенье нас вывели из окопов — пришла смена. Уже на марше меня догнал Байрачный. За минувший день, когда мы спешно переоборудовали отвоеванные у у врага позиции, нам не удалось поделиться с Байрачным впечатлениями о недавней ночной атаке. А она была единственным, собственно, боевым эпизодом за все наше недельное пребывание в обороне.