— Приготовиться! — докатывается с правого фланга, где залегла первая рота.
— Приготовиться! — выкрикивает Байрачный. Затем, понизив голос, добавляет: — Архаровцы, слышите, не отставать от танков, но и не вырываться вперед. На наших котелках, — указательным пальцем он дотронулся до виска, — тоньше броня, чем лобовая у «тридцатьчетверок». Так что смотрите!..
Заревели моторы на высоких оборотах, даже земля задрожала. Танки вырываются из оврага на равнину и, развернувшись широкой цепью, идут на Золочев. Мы бежим за ними во весь дух, но догнать не можем. Тучи пыли с пересохшей пашни вперемешку о перегаром солярки, который вылетает из выхлопных труб, не дают дышать и застилают глаза, и невозможно увидеть, что там впереди. Бьет горячей волной взрыва сбоку — даже зашатался, и в этот же миг черный фонтан взрыва перед глазами. Падаю — и сразу же вскакиваю, делаю прыжок в свежую, еще дымящуюся воронку, потому что следующая мина может попасть туда, где я только что был. Оглядываюсь: так и есть. Я даже улыбнулся, довольный тем, что обогнал ее и что мне повезло. Снова бегу вперед.
— Поливает, гад, из шестиствольного, — сопит Губа, комично перебирая своими тоненькими, как у стрекозы, ногами.
Несколько «тридцатьчетверок» на какое-то время остановились, наверное, чтобы ударить по какому-то объекту прямой наводкой, прицельно. Стреляют из пушек раз, другой — и за это время мы приближаемся к ним вплотную.
— Не гоните так, холера бы вас забрала! — кричим танкистам, да разве они услышат в таком грохоте и шуме? Но танки уже идут медленнее. Не отстаем от них.
Трещат старые ограды, кусты сирени и жасмина — «тридцатьчетверки» врываются на окраину города, мы за ними. Но противник еще не оставил Золочев, он, отступая, яростно огрызается. Взывают о помощи раненые, стонут и ругаются обгоревшие танкисты.
— Байрачный, давай со своими вперед! — махнул рукой комбат Походько. — Не задерживайтесь, а то не мы его, а он нас вытурит из города… Мой командный пункт будет вон в том домике, — показал глазами на кирпичный особнячок под железной крышей.
За домами, деревьями, кустами пробираемся к центру Золочева. Прошли несколько кварталов — и затоптались на месте. Улица, которая лежит поперек нашего пути, не улица, а пустырь — широкая, ровная, она даже шипит от ливня пуль. Два смельчака из нового пополнения хотели пересечь его и упали, не добежав и до середины. Немецкий пулеметчик, наверное, устроился где-то на чердаке, вот и поливает… Прислушиваемся, но на звук трудно понять, где он.
Байрачный нервничает, он не привык, чтобы его подгоняли. А от комбата прибегает уже третий посыльный с одним и тем же вопросом: почему отстал левый фланг? Почему не продвигается рота? Байрачный то присядет, чтобы из-за куста рассмотреть, откуда тот негодяй бьет, то оглянется: нет ли поблизости пушки или «тридцатьчетверки», которая бы заткнула глотку тому проклятому «МГ».
Но наши танки где-то на правом фланге, видно уже за городом, столкнулись в поединке с «тиграми» и «пантерами», которые прикрывают отступление своих войск. Артиллеристы, наверное, тоже там. Нужно как-то покончить с этим пулеметом. Ротный не хочет рисковать жизнью бойцов. А комбат твердит свое: какого черта остановился?
Байрачный посылает одно отделение в обход. Хотя это и далековато, но если здесь не удастся прорваться через пустырь, то через пятнадцать — двадцать минут ребята из отделения подберутся к пулемету…
Орлов разматывает скатку, надевает шинель на кучерявую ветку клена, еще и пилотку пристраивает на ее конце, возле ворота шинели. Если смотреть сверху, то кажется, что лицом вниз лежит боец. Короткими толчками двигает из-за куста это чучело на мостовую. Мы внимательно следим за крышами домов, что на той стороне улицы, за деревьями. Еще и до половины не выдвинулось чучело, а по нему прошлась густая пулеметная очередь.
— Клюнуло! — тянет назад продырявленную шинель Орлов.
— Там стоит замаскированный бронетранспортер, — говорит Пахуцкий. — Вот я ему дам прикурить! — и врезал из пулемета. Затем выскочил на мостовую. Прикрываясь короткими очередями, исчез в зарослях палисадника, через который, видно, можно было добраться до скверика.
— Подожди!.. — властно крикнул ему Байрачный. — Сейчас его приглушат пэтээровцы! — Но тот, видно, не услышал…