— Это к делу не относится, — нахмурился лейтенант, глядя в сторону. — Хотите чаю?
— Вы избегаете прямого разговора… — тихо сказала она, привстав. — Вы меня так боитесь?
— Я? Вас боюсь? — удивился он.
— Да. Боитесь признать, что мы с вами, Алеша, одного поля ягода. И сейчас вы боитесь, что сюда в любую минуту может зайти Катя. Не правда, что ли?
— То есть? — не понял он. И тоже привстал. — Что вы хотите этим сказать?
— Вот Коля Малахов заговоренный, а мы с вами обреченные. Нас в любой момент могут убить, понимаете? И потому наверняка убьют. Мы ведь все время на передовой, за нами охотятся те, за кем охотимся мы… И все время подвергаемся смертельному риску. Мы, товарищ лейтенант, как никто другой ценим свою жизнь, каждую секунду своей жизни… Нет, я не права, на самом деле мы не всегда ее ценим, — с горечью поправилась она. — Вы свою не цените, если быть точнее. Потому что находитесь среди таких, как ваша Катя, у кого риск погибнуть почти равен нулю. У нее вся жизнь впереди. А у вас? Я это поняла только сегодня, когда ко мне пришел этот Гиви. Он ведь как ваша Катя. Умирать не собирался. И, может, поэтому был убит. Я давно заметила: такие, как она, как Гиви, всегда уверены, что погибнут другие. Такие, как мы с вами. Но только не они. И они правы, пока сидят у себя в штабе, в тихом и безопасном месте… Поэтому для таких, как мы с вами, нет на свете ничего дороже одного-единственного мгновения любви. Потому что завтра, через час, через минуту — смерть. Я даже на секунду пожалела, что люблю не Гиви. — Она всхлипнула. — А совсем другого. Что вы молчите? Скажите что-нибудь. Только честно.
— Оля, вы умная и красивая девушка, — устало сказал лейтенант, глядя в сторону. — И у вас, я мог бы сказать, да язык не поворачивается, тоже вся жизнь впереди… Хотя вы постоянно ею рискуете. И тот же Коля Малахов, который вас любит, причем по-настоящему, он тоже заслуживает не меньше, чем мы с вами, одного-единственного мгновения… Ну как вы только что сказали…
— А по-моему, лучше всех ко мне относится этот немецкий снайпер капитан Рихард Кремер, — сказала она насмешливо. — Я все время хочу его убить, а он только недавно спас меня от изнасилования… Да-да, не удивляйтесь, товарищ лейтенант. Именно так все и было. Гиви было не остановить, я чувствовала себя бессильной, но не кричать же? И не чувствовала к нему отвращения, и, возможно, полюбила бы его, настолько он любил меня… Ой, не слушайте, что я сейчас говорю, я сама не понимаю, что произошло и что со мной происходит.
— Да, вы правы, и потому я сейчас уверен, что смертельный риск может навечно связать таких, как вы и Коля Малахов. Только не смотрите так на меня, — добавил он, понизив голос.
— Вы меня поучаете, товарищ лейтенант? — спросила она. — Дожила… А ведь мы с вами одного возраста. Хотя вы и старше по званию. И что, поэтому я должна стоять навытяжку и есть вас глазами, слушая ваши нравоучения, так?
— Война, Оля, это ускоренные курсы по подготовке к настоящей, взрослой жизни. Я воюю с самого начала, почти четыре года, и все время на передовой. Вы на фронте два года. Считайте в таком случае, что между нами разница двадцать лет, не меньше.
— Извините меня, — сказала она. — Наговорила сама не знаю чего… Наверно, вы правы.
— Нет, вы сказали все правильно. Но я вас вовсе не сватаю. Хочу только сказать, что Коля Малахов на самом деле очень искренний парень… Ну есть у него такая мальчишеская бравада, хочет всем доказать, что он не хуже других. Но он прямой, честный и уже почти отошел от своих лагерных привычек и заморочек:.. И потом, по поводу наших с вами отношений… Я говорю не о служебных. Думаете, я ничего не вижу, не чувствую и не понимаю? При других обстоятельствах я был бы польщен вниманием такой девушки, как вы… Но у меня уже есть моя Катя. И я ее никогда ни на кого не променяю.
— То есть с этим уже ничего не поделаешь… — грустно сказала она. — Маленько опоздала.
— Да, я действительно рискую своей жизнью куда больше, чем Катя, а вот чувство к ней, признаться, стало мне мешать… Откровенно говоря, в последнее время я все больше стал бояться смерти.
— Вы? — удивилась она. — Боитесь смерти?
— Да. Не знаю, как иначе это объяснить, но мне теперь все больше хочется выжить, чтобы снова ее увидеть, Катю. Особенно я боюсь погибнуть до конца войны, не увидеть ее в мирной жизни. Я ведь никогда не видел ее в обычном платье…
Она молчала, удивленно глядя на него.
— Ну а пока, младший сержант Позднеева, как ваш на данный момент непосредственный командир, я временно отстраняю вас от выполнения задания, — продолжил он уже другим тоном. — Вы свободны. Идите и отдыхайте. Постарайтесь выспаться. Со своим заданием вы пока не справляетесь. Оно действительно очень трудное. И вам все время что-то или кто-то мешает. Да, стреляете вы замечательно. Но вам явно не хватает боевого опыта. Поэтому нужно сосредоточиться и прийти в себя. Даю вам на это день. Нет, пожалуй, два. А сейчас идите.