— Это трибунал решит, — сухо ответил Шульгин. — Они перешли на сторону противника и были захвачены с оружием в руках…
— Не захвачены, а пришли сами, добровольно сдались и сдали оружие. И привели с собой в качестве пленного «языка» майора немецкой армии.
— Для трибунала это лишь смягчающее обстоятельство…
— Короче, сейчас же передашь их Малютину, — резко перебил Иноземцев. — Под мою ответственность. Потом задним числом оформишь приговор трибунала. Тебе не впервой.
— Даже не просите, товарищ майор! — Шульгин покачал головой.
— Опять ты со мной споришь, капитан, — сокрушенно покрутил головой Иноземцев. — И опять проспоришь… Я бы продолжил этот наш с тобой спор, но только После окончания наступления. А еще лучше после войны. На худой конец после взятия Берлина, если, конечно, доживем…
— Это власовцы, — сказал Шульгин. — С них особый спрос, не как с немцев. Ибо они предатели. Стреляли в наших. На их счет есть четкий приказ товарища Сталина.
— Значит, будут теперь стрелять в немцев, — упрямо мотнул головой майор. — И если они спасут жизни моим солдатам…
— Вы уверены, что их не специально к нам заслали? — сощурился Шульгин.
— Ты о чем? Как? Каким образом? С какой целью? Чтоб доставили к нам немецкого майора Клейста?
— Мертвого майора Клейста, — напомнил Шульгин.
— Мои разведчики сегодня и такого не могут притащить… — Иноземцев махнул рукой. — Уж сколько им ни приказывал, ни просил и ни уговаривал…
— А вам не кажется странным, что немцы стали убивать своих офицеров, захваченных в плен? Раньше такого не было.
— Да и снайпера такого класса у них не было, — возразил Иноземцев. — Немцы не хотят, чтобы мы узнали об их планах, имеющих стратегическое значение. Что ж тут особенного?
— К тому же ваши разведчики с ними обо всем заранее договорились, — возбужденно сказал Шульгин. — Они вступили с предателями в преступный сговор. Когда власовцы вели к нам этого немецкого майора, снайпер в это время сидел в засаде. И ждал… И убил только майора Клейста. Почему их снайпер не стрелял в наших разведчиков? Вы можете это объяснить?
— Очень просто. Он успел бы застрелить только одного из наших. А майор Клейст остался бы жив… Постой… Уж не хочешь ли сказать, что немцы пожертвовали старшим офицером, чтобы заморочить нам голову?
— Вы еще не знаете, на что они способны, Сергей Павлович. Возможно, этот майор, а до этого был полковник, в чем-то провинились и шли по расстрельной статье?
— Никогда не слыхал, чтоб они своих старших офицеров расстреливали… — многозначительно хмыкнул Иноземцев. — Это у нас такое бывало, особенно до войны.
— А напрасно! — наседал капитан Шульгин. — Разве вы не знаете о расстрелах высших офицеров после недавнего покушения на Гитлера?
— Что-то такое было… — Иноземцев кивнул. — Припоминаю.
— А вы не допускаете, что эти полковник и майор были одними из заговорщиков? Им сначала дали шанс, а затем обманули и убили, чтобы они ничего не могли нам сказать, а мы бы доверились этим перебежчикам? И поверили фальшивым документам, которые были при них!
— Ну и фантазия у тебя, — усмехнулся майор Иноземцев. — Признавайся: поди, романы будешь писать после войны? Или уже сейчас по ночам строчишь? Если так, то лучше бы ты как следует высыпался… И не морочил мне голову всякой ерундой.
Он достал из кармана офицерское удостоверение майора с немецким орлом на обложке:
— Смотри. Знаешь, что это такое? А номер и название его дивизии тебе ни о чем не говорят? Это, по-твоему, они хотели нам подкинуть и ввести в заблуждение?
Шульгин перелистал, молча вернул удостоверение майору.
— Да мы теперь это точно знаем из других источников! И мы знаем, какие именно части немцы выдвинули против нас! — азартно продолжал майор Иноземцев. — Это отборное соединение. Значит, они ждут удара именно здесь, на нашем участке! И обрушатся на нас всей мощью!
Теперь настала очередь Шульгина озадаченно взглянуть на командира полка.
— Извините, но тогда чему вы радуетесь, товарищ майор? — негромко спросил он.
Иноземцев уставился на него, потом махнул рукой:
— Не понимаешь, товарищ капитан, простой вещи. На войне успех — прежде всего. И любой ценой. Иначе Германию мы никогда не победим. И не только на войне. Если генерал Власов поможет поймать живым Гитлера — я первым подам ему руку. Пусть они здесь наш полк раздавят, зато другие сомнут их в другом месте! Этот майор, был бы живой, мог бы нам и соврать. А вот такая бумажка, — он взвесил на руке удостоверение немецкого майора, — дороже любых слов… Короче. У меня есть приказ о переходе в наступление. И я пойду на все, чтобы его выполнить точно и в срок. И ты, Шульгин, лучше мне не мешай. Ну? По рукам?