— Ничего нового? — спросил Иноземцев. Ему ответили отрицательно.
Не находя себе места от ожидания, Иноземцев вышел из штаба и быстро направился в блиндаж связи, где Катя Соловьева в наушниках постоянно произносила в микрофон:
— «Гвоздика», «Гвоздика», я «Астра», как поняли, я «Астра»…
Иноземцев стоял над ней и бормотал, озабоченно глядя на хмурое, низкое небо, моросящее дождем:
— Как назло, ночью дожди прошли. То их не было, а тут с вечера зарядили… Для наших ребят хорошо, а вот те… завязнут они там… — Это он подумал сейчас о танках прорыва, а не о своих разведчиках, бьющихся на высоте.
Разведчики во главе с Малютиным, прятавшиеся в воронках, образовавшихся от разрывов снарядов, бросали гранаты во вражеские окопы, к которым они сумели подобраться достаточно близко. Потом по знаку лейтенанта поползли в их сторону. Прохор был впереди лейтенанта, Малахов сбоку, прикрывая огнем.
Здесь же были и снова соединившиеся власовцы Гриша с Валерой — держась друг друга, они неумело ползли среди других. Немцы — оглушенные, засыпанные землей — наконец обнаружили нападавших, когда разведчики оказались на расстоянии одного прыжка.
Оборонявшиеся успели дать несколько очередей, и у всех на глазах погиб первый из наступавших — штрафник Котов, вооруженный ручным пулеметом Дегтярева. Тут же последовал взрыв противопехотной мины — это подорвался Валера, еще не так давно сам ее установивший. Он только вскрикнул, взмахнул руками и перевернулся на спину… Гриша растерянно смотрел на мертвого друга, потом схватил «дегтярь», выпавший из рук погибшего Котова, свалился с ним в траншею и выпустил длинную очередь вдоль окопа — сначала в одну, потом в другую сторону — и при этом сразу свалил около дюжины немцев…
— Суки, гады, — чуть не плакал он. — Вот вам за все — за меня, за Валерку…
А в блиндаже связи тем временем сквозь грохот далеких взрывов, свист и перестук морзянки, донесся наконец едва различимый голос лейтенанта Малютина:
— «Астра», я «Гвоздика»…
— Алеша! — невольно вскрикнула Катя. — Ой, я «Астра»!
— Где, где они? — нетерпеливо спросил майор Иноземцев и взглянул на свои трофейные часы.
— «Гвоздика», я «Астра», где вы сейчас находитесь?
— «Астра», мы атакуем высоту восемьдесят девять, атакуем высоту восемьдесят девять! Только что заняли передовые окопы… Противник отходит, прием. Просим перенести огонь артиллерии, просим перенести огонь артиллерии, прием…
— Как, они уже там? — Иноземцев развернул карту и какое-то время озабоченно смотрел на нее. — Черт… Не слишком ли быстро… Так, немедленно звони артиллеристам, — обратился он к Асе, сидевшей на телефоне. — Быстрее, срочно полковнику Анисимову, черт бы его побрал, какой у него там теперь позывной! Сейчас же пусть переносит огонь на двести, нет, на сто метров дальше… Дай лучше я ему сам скажу! — Он выхватил у Аси трубку, едва она соединила: — Слава, родной, ты слышишь меня? Да, спасибо, а теперь метров на сто, нет на пятьдесят подальше, а? Не подведи, родной… — Он отдал одну телефонную трубку, схватил другую: — Самсонов! Передай командирам батальонов: через две минуты артобстрел будет перенесен в глубь обороны противника, так пусть сразу поднимают людей, не дожидаясь прекращения артналета!
И тут же снова выхватил у Кати микрофон:
— Малютин, слушай, продержись там! Сейчас поможем тебе артиллерией! Укройтесь там получше!
А на высоте восемьдесят девять Малахов уже вскарабкался на броню ближайшего «тигра», медленно вращавшего башню в сторону нападавших, и набросил телогрейку на смотровую щель наводчика.
Прохор незамедлительно сунул гранату в ствол орудия и прыгнул в ближайший окоп.
— Ложись! — заорал он оттуда Малахову, и тот тоже спрыгнул на землю, за танковую башню.
Взрыв снаряда и гранаты в стволе разорвал орудие на части и накрыл осколками немцев, попытавшихся прорваться к потерянным позициям.
Возле другого «тигра» завязалась перестрелка, перешедшая в рукопашную, и наводчик орудия безнадежно крутил башню то в одну, то в другую сторону, мотор надрывно гудел на высоких нотах, а от ствола орудия, который вело то влево, то вправо, шарахались, падая на землю и не прекращая бороться, русские и немцы.
Наводчик, повертев башню туда-сюда, о чем-то крикнул командиру, тот откинул крышку люка, появился сверху и тут же свалился вниз, сраженный очередью. Одновременно Безухов бросил в раскрытый танковый люк гранату — и не промахнулся…