Кобры, о которых так много и так драматично пишут в Индии и Африке, представлены в Южной Аравии только одной разновидностью и встречаются здесь нечасто. Жители юга Аравии, склонные считать всех змей опасными, придумали для них разнообразнейшие названия. Многие названия даны для того, чтобы отметить какую-то характерную черту змеи: «сул» (тонкая), «таррад» (преследующая), «дафн» (зарывающаяся в землю), «заррак» (пронзенная копьем). Кобра находится на особом положении, у нее три названия: «абу арейда» (широкая — из-за раздувающегося горла), «кура» (указывает на цвет) и «ханаш» (змея).
Из зафиксированных статистикой Южного Йемена 20 случаев змеиных укусов на территории Адена 2 стали смертельными. Местные жители в Южном Йемене, как и во многих странах Востока, лечат змеиные укусы наложением жгута, рассеканием места укуса, отсасыванием яда, а также молитвами местных знахарей.
…Возвращаемся в Аден уже под вечер. Проезжая через Шейх-Осман, сворачиваем на соледобывающие промыслы.
Эта отрасль промышленности остается малоизвестной для многих гостей Адена и даже для некоторых его жителей. Иногда туристы останавливают здесь Свои автомашины, чтобы запечатлеть на пленке картину зимней сказки под яркими лучами тропического солнца.
Вода перекачивается в каналы из моря насосами. Ранее они работали от энергии ветряных. мельниц, и их камерные вышки остались на соляных полях. Сейчас вода поступает самотеком либо с помощью электрических насосов. Потом вода по каналам идет в большие по площади, но неглубокие котлованы. Заполненные котлованы оставляют под палящим солнцем. В результате испарения морской воды на дне котлованов оседает соль. Затем в них снова перекачивают морскую воду и продолжают этот процесс в течение двух недель, до тех пор пока на дне котлована не осаждается сухой и твердый слой соли толщиной около 15 см. Теперь, когда процесс кристаллизации закончен, в котлован заходят рабочие. Из-за палящего солнца и слепящего блеска белоснежных кристаллов соли условия работы очень тяжелые. Рабочим выдают предохранительные ботинки, перчатки и защитные темные очки. Но многие из них пренебрегают этими предметами. Сопровождая работу монотонным пением, они разбивают затвердевшую поверхность соли ломами и загружают резиновые ведра огромными кристаллическими кусками. Затем по выложенным досками узким проходам эти ведра несут к вагонеткам. Эти вагонетки идут между горами соли и многочисленными котлованами к мельницам, где соль очищают и превращают в порошок. После этого вдоль пристани насыпают холмы чистой белой порошкообразной соли, которую перевозят на баржах к судам, стоящим в гавани Адена. На дне котлованов остается серый осадок. Это гипс — единственный побочный продукт производства.
Сейчас время заката. Полупрозрачная морская вода, струящаяся по миниатюрным каналам, причудливые поезда вагонеток, движущиеся между «снежными» горами, — все это создает живописную картину. Кристаллы соли отражают розовый рвет быстро гаснущего солнца. Еще несколько минут — и вот уже в густой воде котлованов видны крупные тропические звезды.
Во время работы в Адене я часто ездил в Имран — рыбацкий поселок, расположенный на одноименном мысе (Рас-Имран), вдающемся в Аденский залив. К поселку ведут две дороги — по пустыне через Бир-Ахмед и по побережью через Бурейку. На побережье во время отлива плотный, пропитанный морской водой песок не уступает, пожалуй, асфальту по удобству передвижения на колесах. Обычно мы ехали мимо Фукума, а затем вдоль берега, распугивая мелких морских чирков, догонявших уходящие волны в поисках личинок и мелких крабов, больших белых и черных цапель, с достоинством передвигавшихся по воде. Мы проезжали остров Джахаб, где есть небольшой грот, в котором, как в аквариуме, в голубой воде плавают разноцветные морские рыбки. Рас-Имран — вулканического происхождения, и его черные обрывистые скалы видны издалека.
В рыбацкий поселок — сбитые в кучу дома, сколоченные из досок старых ящиков, — прибываем обычно рано утром, когда рыбаки вытягивают на пологий песчаный берег сеть, заброшенную на ночь.
Вот показываются ее концы, и среди водорослей и коричневой трухи морского мха мелькает серебристая рыба — одна, другая, третья. Мелкие ячейки сети выгребают и удерживают вместе с водорослями рыбью мелочь. Рыбаки отбирают ставридок, длинную, похожую на щуку рыбу-иглу с красной точкой на конце тонкого «носа». Несколько мелких скатов-хвостоколов, поднятых сетью со дна, судорожно трепещут «бахромой» своих приплюснутых тел, служащей плавниками. Рыбаки их выбрасывают. Две мелкие рыбки обращают на себя внимание рыбаков, которые с великой предосторожностью берут их двумя щепками и выбрасывают в море. Одна из них — рыбка-дракон, усыпанная бородавками, темно-коричневая, с огромным зубастым ртом, с ядовитыми иглами в спинном плавнике, другая — рыбка-скорпион с большими хвостовым и спинным плавниками. Первую арабы называют рыба-курица, а вторую, более ярко окрашенную и более ядовитую, — рыба-петух. Когда вся плохая рыба выброшена, сеть раскидывают на берегу, и женщины, которые работают наравне с мужчинами, вновь проверяют ее, выбрасывая траву и водоросли. Десятки больших чаек с громкими криками слетаются к берегу и пожирают оставшуюся мелкую рыбешку.
В один из наших приездов в Имран мы вышли в море с местными рыбаками.
В стороне от поселка, в небольшой, защищенной скалистым мысом лагуне, на берег вытащено несколько лодок с подвесными моторами. В воде стоят другие лодки — больших размеров, с дизельными стационарными двигателями. Рыбаки Имрана все крупные лодки называют словом «самбука». После немалых усилий сталкиваем лодку с отмели на глубину, и наш кормчий Саид включает дизельный мотор. Его помощник (судр), стоя на носу, втаскивает на борт якорь (баруси) с пятью концами, именуемыми «аснан», т. е. «зубы». Самбука выходит в мора и, переваливаясь с борта на борт, идет к острову Джахаб. Саид стоит на корме, называемой «хугр», вцепившись pyками в кяна — палку, вставленную в балку руля. Съемный руль (суккян) крепится на двух засовах и для прочности привязывается еще веревкой: при большом волнении металлические штыри могут выскочить из гнезд.
Помощник Саида, молодой парень с больными глазами, укладывает сеть (чтобы не порвали пассажиры), убирает весла — сиб (это слово здесь произносят с окончанием «п»), помогает готовить крючки (джульб) и лески (ватар). При ловле удочкой лучшей наживкой, которую здесь называют одним словом «санг», считается бенгис — маленькие каракатицы. Твердое белое мясо бенгис, — видимо, лакомство для всех хищных рыб, обитающих в прибрежных водах. Наживкой служит также мясо рыбы-иглы и рыбы, похожей на нашу скумбрию и называемой здесь «бага». Иногда местные рыбаки насаживают мелких крабов, красных червей, — извлекаемых из-под камней на песчаном берегу, или креветок.
Через полчаса оказываемся у острова и медленно входим под своды естественной пещеры. Вода прозрачна, и видно, как заброшенная снасть медленно опускается в воду. Утром рыба клюет хорошо, и скоро на дне ведра трепыхаются рыбы всех цветов и оттенков. Лучше всего ловятся каменные окуни — кушар.
У них множество окрасок. Вот небольшая темно-коричневая рыбка с голубыми точками по всему телу и мохнатыми плавниками, напоминающими птичье оперение. Кстати, рыбаки так и называют плавники — «риша», т. о, «перо». А вот рыбки красноватого цвета в полоску, похожие на наших окуней, но более яркой и сочной окраски. Здесь и желтые рыбки с голубыми волнистыми линиями вдоль тела. Все эти рыбешки могут уместиться на ладони. На соседней лодке рыбаки одну за другой вытаскивали больших красных рыб, которых местные жители называют «абу джамил», т. е. «красавец», Часто попадаются небольшие рыбы скромной расцветки (джахш), похожие на наших плотвичек, головастые желтые хубейра, рыба-попугай, которую тут же отцепляют от крючка и выбрасывают за борт. Арабы почему-то ее не употребляют в пищу, у хотя я знал одного советского товарища, который ел сам и угощал меня белым мясом этой рыбы — одной из разновидностей известной у нас нототении.