Мой визит к гончарам прерывается несколько неожиданно. Появляется хозяин склада, а с ним возница с телегой, в которую впряжен верблюд. Начинается быстрая погрузка. Из разговора и отрывочных реплик узнаю, что завтра в порт Джибути уходит самбука и еще сегодня нужно успеть заготовить документы, погрузить отправляемые туда горшки. Гончары суетливо бегают от склада до телеги и обратно, и лишь возница, йеменец средних лет, не принимает участия в суете. Он держит верблюда за узду и, успокаивая, ласково гладит его по замшевому, капризно морщившемуся носу.
Из Шейх-Османа отправляемся в Шукру Узкая дорога идет через соляные разработки, мимо аэродрома и казарм военного поселка. Слева видны обрывистые склоны горы Щамсан, изрезанной пещерами. Дорога круто поворачивает влево. Аэродром, коробки жилых домов и темные склоны горы, поднимающиеся, как декорации, на заднем фоне, остаются справа. Шоссе бежит параллельно полосе прибоя. В 200 м от дороги, на берегу, через каждые 5–6 км мелькают шалаши рыбаков — их временные, пристанища; здесь они вытаскивают лодки и выгружают рыбу.
Через полчаса въезжаем в дельту Вади-Абьяна. Три небольших городка Зинджибар, Куд и Гаар слились практически в одно поселение. Во время обильных летних дождей в горах Йемена в этом месте в сторону моря по вади сбегают мутные потоки дождевых вод, которые и послужили причиной возникновения оседлых поселений еще в глубокой древности. Именно здесь была обнаружена первая и пока единственная в Южном Йемене стоянка человека каменного века.
Высокие финиковые пальмы, заросли бананов, рощицы дынного дерева папайи с повисшими на тонком стволе темно-зелеными плодами тянутся вдоль дороги. сплошной полосой. Здесь впервые в 1947 г. была разбита первая хлопковая плантация, и в городе Куд сейчас находится единственный в стране хлопкоочистительный завод. Сегодня паводковых вод не хватает, и дельта Вади-Абьяна усеяна небольшими, окрашенными в белый цвет сторожками, закрывающими пробуренные артезианские скважины. Немного присоленная вода поступает с глубины 50–80 м и достигает в отдельных местах температуры +35–37°. В недрах земли бушует лава, и подводный вулкан, выплеснувшийся миллион лет тому назад в море и образовавший скалистый остров, на котором впоследствии возник Аден, все еще не успокоился.
В Южной Аравии, на побережье Аденского залива, уровень солнечной радиации в семь раз превышает уровень радиации в Москве и в два раза — в Кайре. Плодородная аллювиальная почва, — обилие влаги, тепла и солнца приводят к тому, что вегетативный период растений здесь значительно сокращается но сравнению с умеренными широтами. Арбузы здесь вызревают за 60 дней, и поэтому в течение года даже с учетом времени, необходимого для обработки почвы, можно получить три урожая арбузов и один урожай клевера на корм скоту.
Дельта Вади-Абьяна — своеобразный оазис на пустынном побережье Южной Аравии, где земледелие возможно круглый год. Вот и сейчас, весной, я вижу, как на одном участке собирают длинные бледно-зеленые арбузы, а на другом поле крестьянин, одетый в традиционную юбку, стоя на толстой доске, влекомой запряженным верблюдом, сгребает к краям поля верхний слой почвы. Эта доска в третьей провинции НДРЙ, как и в районе северойеменского города Забида называется «махи», а операция — «тамтыр»; цель ее — выровнять поле, снять верхний истощенный и засоленный слой почвы и нарастить обрамляющие поле небольшие валы (сум), достигающие высоты 1 м и более. Еще в раннем средневековье от религиозных преследований зейдитских имамов Северного Йемена сюда, в дельту Вади-Абьяна, бежали крестьяне из Забида — духовного центра соперничавшей секты шафиитов. Вместе с собой они приносили орудия труда и навыки сельскохозяйственного производства.
Зинджибар — центр третьей провинции НДРЙ. В городе построены здание губернаторства, бензоколонка, ряды лавок на центральной улице, мечеть, рынок, к стенам которого прилепились мастерские двух ремесленников: кузнец делает мотыги, серпы и другой сельскохозяйственный инвентарь, столяр сколачивает лавки и табуретки из досок разобранных ящиков… В городе видны приметы новой жизни: при выезде из Зинджибара в сторону Шукры строятся трехэтажные здания. В эти дома предполагалось переселить бедняков, которые ютились за городом в шалашах из травы и кукурузной соломы.
Почему название этого города Южного Йемена созвучно острову пряностей Занзибар, лежащему в тысячах морских миль отсюда, у восточного побережья Африки? Наиболее распространенное объяснение названия дальнего острова возводят к двум словам древнеперсидского языка: «занг», что значит «негр», и «бар» «берег». Отсюда пошли и созвучные древнеперсидскому арабские слева: на арабском «негр» звучит как «зиндж», а слово «бар» употребляется в значении «материк», «суша». Указанное сочетание в применении к острову пряностей мы встречаем у греческих, арабских и европейских географов. Козьма Индикоплов сообщает о море Зиндж и стране Зингиум, а Масуди аль-Бируни, Ибн Батута и другие арабские географы говорят о Восточной Африке как о стране зинджей. На заре торгового мореплавания арабы и персы совместно бороздили воды Индийского океана и поэтому не случайно, что некоторые морские термины арабов (самбука, бендер; нохаза) происходят от персидских слов.
В период расцвета работорговли «негр» (зиндж) было синонимом слова «раб». По-видимому, расположенное на берегу бухты Абьян поселение служило одним из перевалочных пунктов работорговцев, где выгружали партию живого товара, направлявшегося затем в глубь Йемена. Ведь долины, по которым сбегают с гор дождевые потоки, всегда были и дорогами, ведущими с побережья в глубь страны. По другой версии, это название дали городу арабские нохазы, которые после утомительного плавания вдоль пустынных берегов Южной Аравии добирались наконец до зеленого оазиса, так напоминавшего своей тропической растительностью остров пряностей Занзибар — последний пункт их морских переходов на побережье Восточной Африки. Существует и третья версия, согласно которой йеменские эмиры, освободившиеся накануне возникновения ислама от господства христианской Эфиопии, поселили в Абьяне превращенных в рабов эфиопских солдат и нарекли это место Зинджибаром.
Йеменцы, с которыми мне довелось беседовать в Адене на эту тему, поддерживали то одну, то другую, то третью версию. Однако все они сходились на том, что Зинджибар был центром выгрузки рабов с кораблей, следовавших вдоль побережья Аравии в Персидский залив, и поэтому иногда местные жители называли этот город «уакян аль-абид», т. е. «место рабов». Некоторые указывали, что имя Зинджибар за этим населенным пунктом закрепилось в XVII в., т. е. в период наиболее активной работорговли в этом районе.
В дельте Вади-Абьяна действительно чаще, чем в других местах Южного Йемена, можно встретить человека с признаками негроидной расы и темной кожей. Как уже говорилось, в Северном Йемене и сейчас эти лица, называемые «ахдам», находятся в самом низу социальной лестницы. В Южном Йемене до получения независимости их называли «худжур» и их положение не отличалось от северойеменских ахдам. Однако сейчас положение изменилось. В Южном Йемене это слово почти не употребляется в обиходе, а в армии и государственных учреждениях можно встретить немало лиц этой когда-то отверженной касты.
Минуем Зинджибар и продолжаем путь по шоссе на Шукру. Дорога то взбегает на невысокие холмы, то спускается в низины. Справа, на берегу моря, раскинулось несколько домов — рыбацкая деревня Шейх-Абдалла. Раньше она стояла прямо на берегу, а сейчас — в 3 км от моря, которое ушло на это расстояние за несколько десятков лет. Едем меж песчаных дюн, заросших низкой жесткой травой и невысокими деревьями с зонтичными кронами и острыми парными колючками у каждого листа. Слева в дрожащем мареве горячего воздуха поднимается гора Аркуб, а за ней, напоминая задний план театральных декораций, высятся горы Яфи. Прямо у отрогов горы Аркуб видны черные пятна огромных лавовых полей, перемежающихся с дюнами желтого чистого песка.