После второй мировой войны наши, отношения с Йеменом получили дальнейшее развитие. В 1955 г. был возобновлен договор 1928 г. и подписано соглашение об экономическом сотрудничестве. Конкретным выражением советской помощи йеменскому народу явилось строительство нового порта Ходейды в заливе Хор-эль-Катиб. Новый порт, о котором веками мечтал йеменский народ, стал реальностью. В новом морском порту могут одновременно обрабатываться три сухогрузных судна водоизмещением до 10 тыс. т каждое и один танкер. Построены нефтебаза, ремонтные мастерские, оборудованные современными советскими станками, поселок для портовых служащих, клуб, гостиница.
В этой гостинице я и остановился после приезда в Ходейду. Прямо под окна выведен, край с водой, куда стройные смуглые женщины из близлежащих кварталов Ходейды ходят за водой с большими тяжелыми кувшинами или жестяными банками. Одеты они очень живописно: цветастые юбки до пят и кофты. На некоторых — небольшие короткие кофточки, оставляющие открытой часть тела, на других — длинные, немного выше колен кофты. Это женщины ахдам, которых в Тихаме вообще и в Ходейде в частности больше, чем в других районах Йемена.
«Ахдам» в буквальном переводе означает «слуга». Ахдам — потомки смешанных браков арабов, с персами и эфиопами, которые в V и VI вв. пришли в страну как завоеватели. Наиболее вероятно, что здесь Даже тройная смесь. Во многих городах Йемена часто можно встретить группы танцоров и танцовщиц. В основном это ахдам. Очень редки случаи, когда арабы-мусульмане развлекают зрителей, поскольку профессия артиста, с их точки зрения, недостойная. Женщин и девушек, которые поют и танцуют на улицах йеменских городов, считают полупрофессиональными проститутками. Это знают все, и все открыто их презирают, но в то же время всегда готовы воспользоваться их услугами. Многие проститутки заболевают венерическими болезнями, рожают детей и опускаются до последней грани нищеты.
В гостинице всегда очень оживленно. Работает столовая для специалистов, есть спортивные игры. Йеменский парень, мойщик посуды в столовой, за какой-то проступок закован властями в ножные кандалы, но, несмотря на это, он так классно играет в настольный теннис, что, выигрывает у своих русских противников. В буфете знакомлюсь с другим арабом. Он родом из Хариба, расположенного на крайнем востоке страны. Парень великолепно сложен и, на мой взгляд, на конкурсе культуристов мог бы занять призовое место. Среди горячих новостей обсуждается визит в Ходейду американского эсминца «Стронг». Американские моряки играли с местной командой в футбол и проиграли ходейдинцам, бегавшим босиком по песчаному полю, со счетом 4: 1.
Вечером, накануне отъезда в Сану, я еду взглянуть на затихший после трудового дня порт. Сонно стоят прислонившиеся к причалу морские суда, замер буксир у нефтяного пирса. закрыты склад и мастерские. У дверей склада на высоком, — похожем на трон стуле сидит, явно скучая, молодой аскер. Винтовка в чехле висит на гвозде, вбитом в спинку стула. Он из Саны, год как женат, но детей у него еще нет. Аскер говорит, что ему трудно живется, и я интересуюсь, чего же ему не хватает. Тут он оживляется. Загибая пальцы, он перечисляет, чего ему недостает для красивой жизни: хорошей одежды, хорошей еды, хорошей второй жены в Ходейде и хорошего ката. Говорю, вот работай и все это у тебя будет. Парень вдруг задумывается на секунду и затем переспрашивает: «А зачем работать?!».
Уже поздним вечером возвращаюсь в гостиницу и смотрю на светящееся под луной море. Город засыпает. Муэззин с невысокого минарета глинобитной мечети призывает правоверных на последнюю молитву.
…Прямая как стрела дорога, начинаясь от Ходейды, упирается в темнеющие вдалеке горы. Машина несется к синеющим вдали горам. Мимо мелькают небольшие деревушки из глинобитных домиков, покрытых сухой травой, стеблями дурры и кукурузы. Небольшие рощицы акаций и тамариндов сменяются ярко-зелеными заплатками полей: здесь на поливных участках круглый год собирают урожай клевера и овощей. На глубине 30-100 м от поверхности земли находятся водоносные слои, и их использование может превратить этот край в цветущий сад. Справа показывается обнесенный стеной г. Баджиль. Рядом, на крутой лысой горе, стоит военная крепость, к которой серпантином вьется дорога.
По мере удаления от моря и постепенного подъема к. предгорьям рощицы акаций, тамарисков и кустарники азалии встречаются все чаще. Гора изрезана ущельями, по которым бегут быстрые ручьи. Ущелья поросли невысокими рододендронами с пышными розово-белыми цветами, пальмами дум-дум, огромными кактусами. Горные склоны разделены на террасы, гигантскими лестницами поднимающиеся от подножия к самым вершинам. Отдельными пятнами белеют крестьянские дома.
После двух часов крутого подъема попадаю в Манаху — город, запирающий перевал и спуск в Центральный Йемен. Манаха представляет собой естественную крепость, которая в прошлом не раз являлась препятствием для турецких завоевателей, рвавшихся к столице страны. В районе Манахп, в труднодоступных горных ущельях Джебель-Бени-Исмаил живут члены мусульманской секты исмаилитов.
С крутого обрыва открывается изумительная картина горного Йемена. Причудливо нагромождены темно-голубые и светло-розовые скалы, на террасах, около белых, прижавшихся к горам домов крестьян, зеленеют плантации ката и кофейного дерева. По светлой ленте шоссе карабкаются окутанные сизым дымом, груженные доверху автомашины, по белым ниточкам троп идут люди, погоняющие маленьких осликов. Крики людей, понукающих животных, и надсадный рев автомобильных моторов разносятся далеко вокруг.
Здесь, в окрестностях Манахи, находится один из важных районов производства кофе. Кофейное дерево растет в горных районах Йемена, расположенных на высоте от, 800 до 2000 м. Дерево начинает плодоносить на четвертом-пятом году жизни и дает в год около 10–12 кг сырых кофейных зерен. Самым урожайным считается сорт «буран», выведенный в Джебель-Бур, близ г. Сохны (провинция Ходейда), и дающий в год 16–17 кг кофейных зерен. В период созревания кофейное дерево покрывается красными, похожими на вишню ягодами. Сбор кофейных коробочек начинается осенью. Их собирают в большие корзины, затем на три-четыре дня высыпают на плоские крыши домов. После первой просушки коробочки засыпают в мешки и ставят на два-три дня в темное помещение, чтобы кофе «впитало солнце». Йотом коробочки вновь сушат на крыше в течение четырех дней. После этого кофе лущат жерновами, разведенными на величину кофейной коробочки. Когда лущение закончено, чистые кофейные зерна провеивают, подбрасывая на специальных, больших, плетенных из пальмовых листьев блюдах — минсаф. Кофе очищают от внешней и внутренней шелухи, упаковывают в циновочные мешки и отправляют в Ходейду или Аден, где его сортируют дополнительно. Сладковатый отвар твердой шелухи (кишр) — широко распространенный в Йемене напиток.
В Ходейде я посетил предприятие, где очищали и сортировали кофе, привезенный с гор. Процесс очистки довольно интересен. На большом плетеном блюде женщины (в основном они заняты на очистке) подбрасывают кофейные зерна таким образом, чтобы к краям блюда через несколько минут собирался мусор: целые коробочки — джафаль и кусочки верхней кожуры — дакка. Затем волнообразным движением они сбрасывают мусор на пол, а чистые зерна — в плетеную корзину. После первичной очистки кофе перебирают руками прямо на полу, удаляя почерневшие зерна — суда и расколотые зерна — габса. Этой работой занимаются не только женщины, но и дети 7–8 лет. Третья стадия очистки кофе — провеивание на механической веялке, удаляющей внутреннюю тонкую кожуру — буса. После этого кофе ссыпают в мешки, по 80 кг в каждый, маркируют и отправляют на склады.