Небольшая лавчонка-мастерская вся увешана дутыми ножнами и ручными женскими браслетами, связками больших, величиной с грецкий орех, пупырчатых, полых шариков, из которых по заказу покупателя можно сделать ожерелье на любую сумму: 3 риала — один шарик, 6 риалов — два шарика. В специальном ящике вижу талеры Марии Терезии, королевские имади и ахмади и монеты в полриала с напаянными дужками. Последние часто покупают бедняки для своих жен и дочерей, а те вдевают, в дужку тесьму и вешают на шею. Среди этих ювелирных сокровищ я увидел небольшую серебряную пластинку в виде полумесяца с крупным красным самоцветом посредине. К внешней стороне полумесяца, усеянного серебряными точками, припаяны дужки, а к каждой из них прикреплены монетки и по два крохотных бубенчика. Когда берешь эту пластинку в руки, бубенчики издают мелодичный перезвон. Я купил эту вещь и позже, рассматривая через лупу припаянные мелкие монеты, среди индийских рупий и турецких пиастров обнаружил редкую монету, отчеканенную в Забиде в XVI в. местным эмиром из династии Расулидов. В Йемене можно относительно легко купить старые монеты, которые местные жители часто хранят, передавая Из поколение в поколение.
Продолжаю прогулку по городу и выхожу в квартал Бир аль-Азаб, который в прошлом достроили для себя турки, чтобы не жить в стенах всегда враждебного им города. Сейчас здесь расположились городская больница, средняя школа, духовное училище Дар аль-Улум, гостиница, дворцы богатых купцов и сейидов, окруженные фруктовыми садами, виноградниками и деревьями черного перца. Большинство домов этого квартала построены из светло-серого и розового туфа. Во дворах вырыты колодцы, откуда с помощью бурдюков доставали «сладкую» воду. В прежние времена, если остановиться в каком-нибудь тихом переулке и прислушаться, можно было явственно различить разноголосый скрип немазаных деревянных колес, через которые были перекинуты толстые веревки с привязанными на концах бурдюками.
Сразу за воротами старого города начинается площадь, на которую выходит фасад городской гостиницы, называемой Дар ад-Дияфа. Здесь всегда оживленно. В тени перечного дерева над деревянной доской склонились головы мальчишек в расшитых шапочках, проворные пальцы загоняют шашки в лузы. Эта популярная в Йемене игра напоминает бильярд. Рядом сидит коробейник, продающий благовония. Кусочки ладана и душистых смол разложены в свернутые фунтиками пакеты. В крошечных пузырьках с корковыми пробками — душистые масла, привезенные из Швейцарии, Египта, Англии и других стран. Арабы дают им различные названия, например. «Блаженный рай», «Духи богов», «Гордость женщин». Духи в Йемене считаются добрым подарком. Их употребляют и женщины, и мужчины. Женщины, вынув пробку, проводят ею по ложбинке на груди, дотрагиваются до мочек ушей и висков. Мужчины мажут усы, бороду, грудь. Часто йеменцы при встрече, чтобы благоухали руки, душат их. Вот за гостиницей красильщики раскладывают для просушки покрывала, вынутые из чанов. Ткани окрашены краппом — красящим веществом, полученным из корней, марены. Эта краска сохраняет чистоту оттенков в течение многих лет. …
В Бир аль-Азаб расположены бывшие дворцы имама и его семьи, где после революции 1962 г. разместились государственные учреждения, иностранные посольства. Вот дворец имама Яхьи — Дар аль-Вусуль, который хотя и построен в черте старого города, но всеми окнами выходит на площадь Бир аль-Азаб. В подвале этого дворца — монетный двор, где на ручном прессе изготавливались большие серебряные имади и ахмади и мелкие разменные монеты — букши. Расположенный за гостиницей дворец имама Ахмеда — Дар ас-Саада, где он держал в заточении своих жен, сейчас занимает президент республики. Недалеко находится Дар аль-Башаир — дворец имама Мухаммеда, откуда он бежал в сентябре 1962 г., когда дворец был осажден восставшими офицерами. Собственно, к каждому дворцу скорее подошло бы слово «замок», так как все дворцы знати представляют собой высокие, обнесенные стеной шести- или семиэтажные каменные крепости, в нижних этажах которых располагалась охрана. Я смотрю на эти замки феодальных правителей Йемена и думаю: сколько трагедий и кровавых расправ видели эти стены? Сколько женщин погибло здесь, заживо замурованных в четырех стенах гарема?
Если говорить о последних имамах Йемена, то именно об Ахмеде (1948–1962 гг.) можно, не боясь преувеличения, сказать, что он оставил кровавый след в истории страны. Еще при жизни отца он получил прозвище «шайтан» — дьявол, и имам Яхья настолько его боялся, что никогда не держал его у себя во дворце более трех дней и никогда не принимал его один на один… Ахмед «прославился» жестоким подавлением восстания племени зараник в Тихаме, а также своим умением плести интриги. Еще будучи принцем, он имел личных агентов, которые доставляли ему донесения в свитках длиной в несколько метров. Страсть к чтению отчетов своих соглядатаев он сохранил на всю жизнь и, став имамом, продолжал внимательно изучать письма своих агентов, каждый раз откладывая решение государственных вопросов.
Надо сказать, что имам Ахмед был человеком недюжинных способностей. В 1948 г., когда заговорщики во главе с Абдаллой аль-Вазиром убили его отца, он находился в Таиззе. Участники заговора, имевшие своих сторонников в Таиззе, планировали убить и Ахмеда. Он знал об этом. На второй день после убийства из дворца вышли две автомашины — один грузовик с солдатами и джип Ахмеда. Не доезжая до шлагбаума, Ахмед покинул свой автомобиль и укрылся среди солдат в грузовике, который благополучно прошел шлагбаум. Когда к шлагбауму подъехал джип принца, заговорщики бросились к нему, но напрасно: Ахмеда в автомобиле не было. Во всех городах Тихамы они подкарауливали принца, но он с помощью различных хитростей каждый раз ускользал от них. Противники Ахмеда несколько раз уже объявляли о его смерти, и, когда он живым и здоровым появлялся в Ходейде, это производило на жителей сильное впечатление. Направляясь из Ходейды в Сану, Ахмед доехал до Баджиля. Он стал рассылать, приказы шейхам племен и губернаторам городов Южного Йемена. Его не признавали, но вскоре к нему пришел один шейх, затем другой и т. д. Вскоре Ахмед с помощью своих сторонников добрался до Хадджаи объявил себя имамом Йемена. Оттуда уже во главе большого племенного ополчения он двинулся на Сану. За несколько часов до его подхода Абдалла аль-Вазир был схвачен и передан Ахмеду, который приказал казнить заговорщика. Имам Ахмед не вошел в Сану, а вернулся в Таизз. Три дня и три ночи племена грабили город, не щадя никого. Это была плата имама племенам за их поддержку. Со времени смерти отца Ахмед был в Сане один раз, и притом всего один день, когда в Йемен приезжал король Саудовской Аравии.
В 1955 г. в Таиззе вспыхнуло восстание. Армейские части окружили имамский дворец. После нескольких дней осады Ахмед верхом на коне выскочил на площадь и, крикнув; «Кто посмеет поднять руку на ставленника пророка, пусть стреляет», добился перехода солдат на свою сторону. К этому времени во главе верного войска подоспел его сын аль-Бадр, который после случившегося был провозглашен наследным принцем. Имам выдал солдатам вознаграждение за переход на его сторону, но затем высчитал из их жалованья по 2 риала за каждый использованный во время осады дворца патрон.
В королевском Йемене существовала обратная субординация, и для решения любого вопроса правительственный чиновник мог обратиться лично к имаму по телеграфу, оплатив ответ имама на свой запрос. Прежде никого не удивляло, что чиновник, особенно если он из семьи сейидов, испрашивает разрешения у имама жениться, сотрудник министерства иностранных дел — дать автомашину, чтобы перевезти тещу, акушерка — оплатить билет до Каира и обратно, куда она везет своего сына. Мне известен случай, когда имам лично подписал документ о выдаче со склада нескольких веников для уборки его вертолета. Правда, в последние годы правления больной и усталый имам все больше отходил от государственных дел и приказывал сжигать мешки с документами, которые ему приносили. «Если дело важное, напишут еще раз», — говорил он своим приближенным.
Имам Ахмед в 50-х годах пристрастился к наркотикам. Впервые морфий ему ввел итальянский врач, а затем уколы Ахмеду стала делать его племянница Насира. Имам ее очень любил и доверял ей настолько, что просил разбирать государственные донесения. Вообще, у Ахмеда было своеобразное отношение к людям. Я был свидетелем, как королевский конюх вылетал на личном самолете короля в Рим, где ему должны были вырезать аппендикс, а государственный министр, отправлявшийся с поручением имама в Европу, дожидался рейсового самолета эфиопской авиакомпании.