Брожу по сегодняшнему Багдаду, прислушиваюсь к шумному говору пестро одетой толпы и стараюсь представить себе город, каким он был в период своего расцвета в раннее средневековье. И надо иметь особо богатое воображение, чтобы среди многоэтажных домов, в потоках автомашин, двухэтажных автобусов, горожан, одетых в европейские костюмы, увидеть Багдад, о котором столько написано увлекательных сказок и зловещих рассказов..
Центром современного Багдада считается площадь Тахрир (Освобождения). От нее идут улицы Рашида, Саадуна и Джумхурия. На всех важнейших перекрестках столицы устроены разворотные круги, которые иракцы называют звучным словом «филька». Филька на площади Тахрир — самая большая в городе. На ней уместились бассейн и трибуна, перед которой в национальный праздник — День революции — проходят парады войск и народные демонстрации. Потоки машин движутся в три-четыре ряда против часовой стрелки, ловко перестраиваясь на ходу в нужном направлении. За все время пребывания в Ираке мне ни разу не приходилось видеть, чтобы машины столкнулись у разворотного круга. Багдадские шоферы, небрежно выставив в окно левую руку, виртуозно маневрируют среди огромного скопления транспорта.
У фильки разбит Парк нации. Его широкий вход увенчан поперечной стелой с бронзовыми барельефами, выполненными по эскизам известного иракского художника, Джавада Салима. Согбенный в смертельных муках человек, сидящий за решеткой темницы патриот и оплакивающие их женщины символизируют Ирак до Июльской революции 1958 г. Революцию олицетворяет солдат, ломающий решетки ненавистной темницы, над которой восходит солнце свободы. Последняя часть этого своеобразного триптиха — улыбающийся рабочий с молотом в руке, мать и дети со стеблями растений — символизирует мирную жизнь.
В центре парка — фигура женщины, прикрывающей собой ребенка. Это символ арабской нации и ее составной части — иракского парода. Здесь очень многолюдно. В несколько рядов сидят чистильщики ботинок с набором разноцветных кремов и паст. Около них пристроился продавец духов и благовоний. На откидной крышке его короба лежат благовонные палочки — бухур, сделанные в Японии и дающие при горении голубой, приторно пахнущий дымок, десятки крошечных пузырьков с розовым маслом, настойками амбры, кристалликами душистой соли. Рядом с владельцам парфюмерных изделий стоит парень с ящиком, трещащим как будильник. Подхожу к нему и с удивлением вижу самодельный силомер. Диск силомера сделан из циферблата стенных часов. Уплатив 10 филсов, я хватаюсь за две ручки. Толпящиеся вокруг мальчишки лезут друг на друга, стараясь увидеть часовую стрелку, указывающую выжатые килограммы. Испытание закончено, и ящик вновь трещит, зазывая любителей измерить свою силу.
— Хистави! Хиставик. Хйстави! — кричит мужчина в коричневой дишдаше. На нем поверх рубахи надет европейский пиджак. На голове у него — сложное сооружение, называемое в Багдаде «чарравия». Его носят обычно только коренные багдадцы. Состоит он из шапочки — аракчии, плотно обернутой яшмагом — платком. Перед продавцом лежит джумар — очищенное, сочащееся сладким соком корневище молодой пальмы хистави, которым в Ираке, лакомятся и взрослые и дети. За 10 филсов покупаю тонкую сладкую стружку и пробую на вкус.
Выхожу к проезду, ведущему к летнему кинотеатру. Ребятишки продают на улице газеты, резиновые шарики, сигареты, жевательную-резинку. Солидные коробейники разложили на широких деревянных щитах ремешки квасам, зажигалки, лезвия для бритв, помазки, замочки, ручки, зеленоватые флакончики дешевых духов.
— Хаджа бид-дерхем! Хаджа бид-дерхем! — слышатся разноголосые крики. Эти возгласы можно перевести: «Любая вещь на лотке продается за серебряную монетку в 50 филсов!» Покупатели то и дело подходят, торгуются, покупают разные мелочи.
После революции столица Ирака быстро росла и строилась. В 1957 г. в городе жил миллион человек, в 1965 г. — полтора миллиона, а сегодня — около трех миллионов. Возникли новые кварталы, такие, как Новый Багдад, а в старых районах — Мансур и Каррадат Марьям — все меньше остается пустырей.
Самой красивой и современной стала улица Джумхурия. Старые дома с деревянными балконами уступают место восьми- и девятиэтажным современным зданиям.
В Ираке немало талантливых архитекторов и строителей. Аль-Чадарчи, автор памятника Неизвестному солдату на улице. Саадуна, известен тем, что применяет дубовые панели не только для отделки интерьеров, но и фасадов домов. Спроектированные им здания Управления табачной монополии, Национальной нефтяной компании и ют деления банка «Рафидейн» построены из бетона, мрамора и стекла, деревянные щиты загораживают окна от прямых солнечных лучей: эти дома могут украсить столицу любой страны мира.
Направляюсь к Национальному музею современного искусства в Парке нации. Его затянутые в бетонную решетку стены видны издалека. Здание построено несколько лет тому назад на средства Фонда Гульбенкяна, известного в капиталистическом мире под именем «господин пяти процентов». В начале этого века Гульбенкян оказал большую услугу нефтяным компаниям, добивавшимся подписания соглашения на концессию в Ираке у турецкого султана, и за это получил от благодарных хозяев часть акций созданной впоследствии «Ирак Петролеум Компани». Компания несколько раз реорганизовывалась, но Гульбенкян неизменно сохранял 5 % акций, приносивших ему миллионные доходы. Эти миллионы и дали ему возможность заниматься благотворительностью. Ныне эта нефтяная компания национализирована.
Кончился рабочий день, и набитые людьми двухэтажные автобусы, опасно кренясь на поворотах, развозят багдадцев из делового центра в жилые кварталы города. Навстречу мне идут государственные служащие, головы которых покрыты черной фетровой пилоткой — сидра. Этот традиционный иракский головной убор называют иногда «фейсалия» по имени иракского короля Фейсала, надевшего его впервые. В начале 20-х годов сидру носили образованные люди, занимавшие привилегированное положение в обществе. Сейчас сидра символизирует косность, верность старым обычаям и представлениям, и ни один молодой человек добровольно носить ее не станет.
Скульптурное изображение Абд аль-Мохсина Саадуна — единственный памятник, оставшийся после революции 1958 г. Этот иракский политический деятель, лидер, партии «Такаддум» и премьер-министр королевского Ирака, в 1929 г. под давлением англичан и монарха подписал неравноправное соглашение с Великобританией и, придя домой, застрелился. Его оплакивал весь народ, самые видные поэты Ирака посвятили ему стихи. Восставшие в 1958 г. багдадцы сбросили с пьедесталов памятники английскому генералу Моду и королю Фейсалу, но оставили монумент Саадуну, сооруженный в свое время на средства, собранные среди населения.
Сейчас вокруг стоящего с опущенной на грудь головой бронзового Саадуна кипит жизнь большого города. По обе стороны улицы Саадуна располагаются многочисленные магазины, аптеки, кондитерские и ресторанчики. Плетеные пирожные, пряники с лимонами, марципану, пастила и халва всевозможных видов горами лежат на огромных блюдах, выставленных в витринах. В ресторанах готовят вкусное мясное блюдо — газ. В Сирии это блюдо называют «шаурма». Даже в Каире, славящемся своей кухней и поварами, его готовят сирийцы. Но иракцы оказались хорошими учениками, и приготовленный в Багдаде газ не уступает дамасской шаурме.
Для газа берут куски мяса молодого барашка разной величины и насаживают их на толстый вертел. Высокий конус венчают большие куски жира. Повар постепенно поворачивает вертел, с тем чтобы все стороны равномерно поджаривались на жаровне — это либо угли, либо толстые спирали электрической плитки. Когда мясо готово, он начинает срезать его огромным ножом в закрытый сверху совок.
— Нафар газ, — кричит официант, и повар выбрасывает на тарелочку одну порцию мяса и достает из ящика продолговатую белую лепешку — самун. К газу подают на блюдечке маринованные репу, редиску, мосульский чеснок, огурцы, лук и стручковый перец, называемые единым словом «турши». Нередко эту еду запивают лябаном — кислым овечьим молоком, разбавленным водой и немного присоленным.
У порога ресторанчика «Тахрир», где делают хороший газ, расположился чайчи, готовящий крепкий ароматный чай. Этот сладкий чай подают в небольших стопках, называемых в Ираке стаканами. Фразу «стакан чаю» можно нередко услышать в Багдаде.