Через короткий переулок с улицы Саадуна можно попасть на набережную Абу Нуваса.
Здесь, на пологом левом берегу Тигра, около ресторанчиков, где готовят знаменитое рыбное блюдо — маскуф, вечером устанавливают стулья и столики для публики. Каждый посетитель в небольшом бассейне выбирает живую рыбу, которую повара тут же чистят, потрошат, насаживают на рожны и пододвигают к пылающему хворосту. Минут через пятнадцать рыбу укладывают на угли и затем на блюде подают к столу вместе со свежими или запеченными помидорами либо с луком.
На Абу Нувас, на улицах Рашида и Саадуна нередко можно увидеть большой зал или лужайку под пальмами, украшенными разноцветными лампочками. Здесь, на сколоченных из досок скамьях, сидят за столами мужчины и играют в домино, нарды, курят булькающий наргиле, пьют кофе, чай или просто смотрят на улицу, мерно перебирая четки. Это арабские кофейни. В кофейнях, посещаемых простым людом, скамьи застелены тонкими циновками. В других кофейнях лавки лучше и убраны коврами. Здесь можно снять обувь и забраться на лавку с ногами, сложив их по-турецки. Когда-то к подлокотникам лавок приделывали гладкие деревянные шары — румман (в переводе — «плод граната»), за которые обычно держались сидящие люди. Один мой знакомый утверждал, что держась рукой за румман, человек лучше отдыхает, его поза более величественна и благородна. В прошлом кофейни были тихим местом, где можно было просто отдохнуть от городского шума.
В кофейне на улице Рашида, расположенной напротив мечети Хайдар-хана, иракский поэт Джавахири иногда писал стихи. В Соседнем заведении небольшой стеллаж уставлен самоварами различных видов, среди которых есть и самовары тульского производства. Владелец его очень гордится своим собранием и для близких друзей ставит какой-либо из своих коллекционных самоваров.
Раньше в кофейне считалось неприличным громко разговаривать, а сегодня в большинстве из них ревет радиоприемник или телевизор, азартно спорят игроки в домино, раздаются крики посетителей, подзывающих официантов или кахвачи, который бесплатно угощает гостей арабским кофе. Этот вид тонизирующего напитка неизвестен у нас.
Его готовят в большом носатом кофейнике (далля) без цикория, но с различными специями, в пропорциях, известных только самому кахвачи. В кофейне такой кахвачи, хорошо знакомый завсегдатаям, умело лавирует меж лавок, позванивая маленькими фарфоровыми, пиалами. По первому вашему знаку он подходит и ловко выплескивает, на донышко пиалы несколько глотков мутной желтоватой жидкости. Можно выпить один раз, второй и третий и затем отдать чашечку мальчишке, который идет следом за кахвачи и их моет. Просить кофе после трех раз неприлично. Хороший кахвачи и его отменный арабский кофе, за который платит хозяин кофейни, иногда привлекают посетителей больше, чем дорогие ковры на лавках или полированные нарды. Бесплатное угощение кофе в арабских странах восходит к древним традициям кочевых племен Аравийского полуострова.
Женщины в кофейни никогда не заходят. Если мужчине, идущему с женой, необходимо зайти в кофейню и перекинуться словом с приятелем, жена останавливается в сторонке и терпеливо ждет его возвращения. В прошлом даже ожидание мужа в подобной ситуаций считалось предосудительным.
Хозяин кофейни, как правило, человек весьма уважаемый. Он обычно в курсе всех событий, происходящих в округе, первый советчик в семейных и деловых вопросах. Лучше его никто не знает, где живет пригожая невеста с хорошим приданым или обеспеченный жених. В сельской местности содержатель кофейни является лицом даже более авторитетным, чем староста.
Раньше кофейня была оплотом стариков, и визит 30-летнего мужчины расценивался как неуважение к традициям и обычаям. После вечерней молитвы, к восьми часам, большинство кофеен закрывалось и работали лишь те, где выступали певцы или певицы либо организовывались петушиные бои — аль-кисар. Кофейня Батш была самым известным местом, где устраивались такие бои. В кофейнях Аззави и аш-Шатт в 20-х годах выступали икяры — певцы, аккомпанирующие себе на раббабе — однострунном смычковом инструменте. Сейчас багдадские кофейни захлестнул ритм жизни современного большого города. Их посещают преимущественно молодые люди, допоздна стучат костяшки домино, на всю мощность работает радиоприемник, кричат азартные игроки, давая старикам лишний повод, поговорить о забвении хороших обычаев своей молодости.
В Багдаде несколько крытых рынков, но самый старый и известный — сук ас-сарай, расположенный на левом берегу Тигра, в старом квартале города. Под его многокупольной крышей вот уже, несколько веков шумит пестрая толпа, разбиваясь на ручейки, разливаясь по многочисленным переулкам, тупикам, лавкам. Чтобы попасть на сук ас-сарай, Лучше всего перейти реку по мосту Джпср аш-шухада — Мосту павших героев. Слева от моста находится ансамбль административных зданий, построенных еще турками. Здания называются по-турецки «сарай» (дворец); они-то и дали название соседнему рынку.
Сук ас-сарай состоит из нескольких линий, или рядов; обувщиков — сук аль-ахзия, продавцов тканей — сук аль-баззазин, торговцев местными, коврами — сук аз-завали, медников и жестянщиков — сук ас-сафафир, торговцев готовым платьем — сук аль-либас и др. В специально отведенных местах сидят менялы со своими — стеклянными ящичками, где аккуратными стопками сложены иракские динары, иранские и саудовские риалы. На центральной линии — сук аль-хардават, что можно условно перевести как «рынок тысячи мелочей», продаются пуговицы, духи, зеркальца, нитки, ленты, тесьма, расчески, мочалки из пенькового волокна, мыльницы и другие мелочи.
Лавируя в живописной толпе, пробираюсь в глубь рынка, Навстречу, идут иракские женщины. Одной рукой они поддерживают спадающую черную абаю, закрывающую европейское платье и модные туфли, а другой — выразительно объясняют друг другу достоинства и недостатки только что приобретенной вещи. Жесты в Багдаде весьма красноречивы, ими можно сказать многое. Я был свидетелем, как сидевший за рулем шофер идущей впереди автомашины, выставив в открытое окно левую руку, одними жестами отругал нашего шофера, пытавшегося обогнать его в недозволенном месте.
Горластые мальчишки, снующие по всему рынку, продают расчески, вешалки, бельевые защепки, одеколон. Гору солнечных апельсинов, уложенных на широкую тележку с весами толкает перед собой невозмутимый крестьянин. Его трехколесная тележка широка, ее края задевают прохожих, — и торговцу вслед летят проклятия и ругательства. Медленно переваливаясь, бредут по проходам носильщики с огромными ящиками и тюками на спинах. Они появляются, откуда-то из боковых проходов, ведущих в многочисленные; скрытые от глаз ханат — торговые склады. Носильщиками на багдадских базарах, как правило, работают курды, одетые в специальные войлочные стеганые куртки (мандар) с плотной подушкой на спине. Согнутые в три погибели, они лишь выдыхают: «Тарик! Тарик!» (Дорогу! Дорогу!). Некоторые ноши настолько велики и тяжелы, что, кажется, подогнись ноги — и огромный ящик раздавит носильщика в лепешку.
Под сводами крытого рынка горят голубоватые неоновые лампы, и все предметы, освещенные ими, меняют свои тона. В воздухе стоит крепкий запах кожи, кошм и восточных благовоний. В некоторых лавках курятся голубоватым. удушливым дымком тонкие черные палочки — бухура.
Сразу же за обувным рядом находится небольшая площадка — сук аль-харадж. На ней периодически устраивается аукцион по распродаже подержанных вещей. Во время аукциона стоит страшный шум и галдеж. Сук аль-харадж уже стало понятием нарицательным, так теперь в Багдаде называют все шумные места.
Несколько ступенек ведут с этой площадки вниз, к широким воротам некогда знаменитой духовной школы, построенной халифом Мустансиром в первой половине XIII в. Этот аббасидский правитель, славившийся любовью к искусству и наукам, пожертвовал, — по свидетельству историков, 700 тыс. золотых динаров на строительство школы. Первое, что поражает посетителя, переступившего порог этого здания, — тишина. Бурлящий рынок, резкие выкрики торговцев, зазывающих покупателей, остаются за порогом, и ты попадаешь в совершенно другой мир, где царят тишина и покой, располагающие к раздумьям и философскому размышлению.