Ужинают опять молча. На ужин кок подает рис, сдобренный жиром и специями, и немного рыбы. После ужина каждый творит молитву в отдельности, а затем идет на корму к нохазе пожелать ему доброй ночи. На палубе мерцают красные огоньки: это матросы, прежде чем отойти ко сну, выкуривают самокрутки. Несмотря на темноту, на корабле не зажигают огней, и судно на всех парусах несется в ночи.
Некоторые суда с грузом фиников прямо из Басры или Фао берут курс на Восточную Африку, однако большинство из них, как правило, делают остановки в небольших приморских городах Персидского залива и южного побережья Аравии. Очень выгодна перевозка пассажиров, и каждый нохаза мечтает о том дне, когда его судно будет полностью загружено товаром, а палуба забита людьми. Пассажирами чаще всего являются арабы, отправляющиеся на заработки в страны Восточной Африки. Мужчины и дети могут размещаться на палубе, однако женщины, как правило, занимают трюм, где они находятся иногда по нескольку недель, не имея права показаться на палубе даже ночью. Путешествие в смрадном, пропитанном зловонным запахом рыбы корабле — для них сущее мучение. Если же пассажиров на судне нет, нохаза занимается каботажным плаванием вдоль южного берега Аравии, заходя в маленькие, известные только местным мореходам порты.
Первым пунктом остановки кувейтского бума, на борту которого я нахожусь, в прошлом сезоне (1967 г.) был порт Эль-Мукалла — второй по величине город Южного Йемена. Здесь нохаза принимает на борт пассажиров. В основном это люди, отправляющиеся искать счастья в далекие края. Колонии многочисленных выходцев из Хадрамаута есть не только в Малайзии и Индонезии, но и на восточном побережье Африки. Из Эль-Мукаллы судно направляется прямо на юг, к сомалийскому порту Хафун, минуя Сокотру. Этот порт упоминается еще в первых арабских лоциях. Здесь продавались рабы, а также рис, ткани, древесина, привозившиеся из соседних стран. Сейчас в Хафуне торгуют теми же товарами, кроме рабов. Правда, ткани везут из Японии, древесину — из Финляндии, а рис — из Китая. А суда остались такими же, как и те, которые бороздили океан в первые века новой эры.
Далее бум следует, вдоль африканского побережья, — продавая в маленьких портах иракские финики, иранские ковры, японские ткани, закупленные в Кувейте и Эль-Мукалле. В прошлом суда в этих местах вели нелегальную торговлю оружием и рабами. Сейчас, если сторожевые суда обнаружат на парусниках оружие, нохаза и вся его команда, попадут на каторжные работы.
— Нет, — говорит мой собеседник, — Сейчас мы не занимаемся контрабандой. Кто ходит в Индию, те еще пытаются провезти золото, а кто — в Красное море, иногда берутся переправить с африканского берега в Аравию оружие. А мы нет, — он отрицательно качает головой, — мы честные торговцы.
Разумеется, никто из моряков сейчас не берется переправлять рабов или оружие, но мелкие партии контрабандных товаров — дешевых японских тканей, часов, йеменского кофе и пряностей — прячут на корабле и тайком доставляют в Африку. Конечно, по сравнению с операциями крупных контрабандистов прошлого, это всего лишь детская игра.
В Могадишо высаживается первая партия пассажиров. Затем наше судно идет вдоль кенийского побережья до порта Ламу, находящегося на небольшом островке. Здесь давно поселилась большая колония арабов. Они живут в особом квартале с узкими улочками, где едва могут разминуться два натруженных осла.
Порт Момбаса, именуемый кувейтцами Бомбаса, — важный центр арабской колонизации Африки. Почти каждый нохаза, прибывший сюда из Кувейта, может найти здесь своих родственников. У моего знакомого в Момбасе оказалось несколько двоюродных братьев и племянников, которые занимаются мелкой торговлей в городе. По словам нохазы, они часто приезжают на родину, предварительно вызвав к себе своих кувейтских родственников, чтобы не приостанавливать торговлю в лавке. Таким образом, в Момбасе могут побывать все члены одной семьи, которые поочередно приезжают сюда и по истечении определенного срока Возвращаются в Кувейт.
— В Момбасе на берег сходит последний пассажир, и матросы в первый раз после выхода в море из Кувейта при-ступают к чистке, корабля, стоящего на мелководном рейде. Они драят палубу, выметают трюм пальмовыми вениками. Когда уборка закончена, вся команда, надев парадные платья, во главе с нохазой устраивает праздник и приглашает на него моряков с соседних кораблей. Все танцуют. Нохаза предпочитает танцевать с другими капитанами или именитыми гостями. Праздник продолжается всю ночь под удары большого барабана и песни моряков (нахм), исполняемые хором или соло. Текст нахм нигде и никогда не записывается, но матросы и нохаза знают слова от своих старших товарищей и родственников. Под утро праздник оканчивается и матросы принимаются за дело: судно вскоре должно выйти в море и взять курс на Занзибар — конечная цель путешествия всех кувейтских бумов.
Этот остров занимает в. истории арабских мореплавателей особое место. Здесь издавна обосновалась большая колония выходцев из стран Персидского залива и Омана. Васко да Гама во время своего первого путешествия в Индию здесь принял на борт арабского лоцмана Ахмеда ибн Маджида, который, по утверждению моего собеседника, происходит из потомственных мореплавателей аравийского побережья Аль-Хаса, или Лхаса (Бахрейн).
На подходе к острову матросы и нохаза вновь надевают праздничные рубахи и поднимают флаг. Зеленые берега острова, обилие пресной воды и особенно возможность отдохнуть и развлечься после многих месяцев плавания и изнурительной работы вызывают прилив радости у моряков, которые выражают свое настроение громкими возгласами и песнями.
— На Занзибаре всю команду отпускают на берег. Занзибарские девушки настолько хороши, — замечает нохаза, — что наши матросы всю обратную дорогу только о них и говорят.
— За многомесячное плавание судно обрастает длинной «бородой», и матросы несколько дней очищают днище корабля от водорослей и ракушек, переворачивая судно с одного бока на другой. На острове кувейтские купцы покупают строевой лес и пряности. Но вот товар закуплен, частично приобретен у контрабандистов, и нохаза назначает дату выхода в море. Матросы покупают гостинцы для жен и детей, складывают свой нехитрый скарб в рундуки. Теперь они готовы пуститься в обратный путь. Вся дорога от Занзибара до Кувейта занимает четыре-пять месяцев в зависимости от продолжительности стоянок в попутных портах…
Кувейт, безусловно, уникальная страна, где поражает все. Параллельно центральной улице Фахад ас-Салема, застроенной роскошными зданиями банков, страховых компаний и торговых фирм, тянется короткая невзрачная улочка менял и торговцев золотом. В витринах небольших лавок блестит презренный металл, стопками сложены купюры всех валют мира. В начале 70-х годов в капиталистическом мире ежегодно добывалось около 2 тыс. т золота, из которых около одной четверти тезаврируется в княжествах Персидского залива. Значительная часть этой четверти оседает в Кувейте — самой богатой стране арабского мира. Судьба валютных систем западного мира в значительной степени зависит от нефтяных эмиратов Персидского залива, чьи валютные запасы в банках Европы уже давно стали существенным фактором, помогающим стабилизировать меняющиеся курсы западноевропейских валют.
Рядом с улицей менял раскинулся старый сук, где под рваной полотняной крышей кувейтянки из простых семей в накинутых на плечи черных абаях и в бургах (темных шелковых платках, закрывающих лицо, с двумя прорезями для глаз) торгуют зеленой хной и черной нас той (кухль) для подрисовки глаз, дешевым ширпотребом из Японии и Китая.
Недалеко от улицы Фахад ас-Салема построен муниципалитет Эль-Кувейта — здание, которое отделано стеклом цвета морской воды и от взгляда на которое сразу становится прохладнее. Рядом с ним — мелкие лавчонки, заваленные до потолка старым автомобильным хламом. На набережной, которую кувейтцы называют «корниш», можно видеть, как новое постепенно вытесняет старое: глинобитные дома с деревянными дверями, отделанными резьбой и медными бляшками, уступают место стандартным бетонным коробкам. И в этой связи нельзя не оценить усилий, прилагаемых кувейтцами для того, чтобы сохранить самобытную культуру и традиции небольшого народа, оказавшегося по воле случая на вершине материального благополучия. Так, созданы уже упоминавшийся этнографический музей на о-ве Файлака и Национальный музей в Эль-Кувейте. Последний расположен рядом со старым глинобитным дворцом эмира Дасман.