Николай Второв
Сергей Любовицкий
НА БЛИЖНИХ ПОДСТУПАХ
документальная повесть
От авторов
Осенью 1941 года, когда гитлеровские дивизии рвались к Москве, на захваченных врагом подмосковных землях разгорелась партизанская борьба. В бывшем Осташевском районе против немецких оккупантов сражался сводный партизанский отряд, командиром которого был А. М. Глахов, а комиссаром — А. И. Бормотов. В боях с гитлеровцами на подпольной работе проявили мужество и отвагу представители трех поколений. Вчерашние школьники, комсомольцы и комсомолки, люди средних лет и совсем пожилые плечом к плечу защищали свою Родину. Народ и Советское правительство высоко оценили боевые дела осташевских партизан. Около тридцати человек было награждено орденами и медалями Советского Союза. Юные комсомольцы Шумов и Колядов, павшие смертью героев, награждены посмертно: Шумов — орденом Ленина, Колядов — орденом Красного Знамени.
В повести «На ближних подступах» имена рядовых партизан и командиров подлинные, так же, как и названия мест описываемых событий. Многие бывшие партизаны и подпольщики здравствуют и поныне: А. М. Глахов и И. И. Синцов работают в Москве, А. В. Аксенов — директор Осташевской фабрики игрушек, в Волоколамске трудится А. Г. Фомичев, Б. А. Свечников, В. Г. Горелова, И. Н. Назаров — учительствуют, М. М. Никитин — сотрудник Волоколамского городского отдела милиции, А. В. Горячев несколько лет руководил колхозом, затем ушел на пенсию. На пенсии — Е. С. Шумова и М. Г. Кораблина, они активно участвуют в общественной жизни села Осташева.
Названным товарищам и многим другим участникам партизанской борьбы авторы глубоко благодарны за предоставленные документы, за советы и помощь при создании этой книги. Им и светлой памяти погибших за Родину посвящается повесть.
Перед нашествием
Конец августа 1941 года. Районный центр Осташево Московской области.
После захода солнца вечера, кажется, не было — сразу надвинулась ночь. Плотная туча наплыла с запада. Она погасила зарю, закрыв полнеба, нависла неподвижно.
Старинное подмосковное село притаилось во тьме. Тишина, тревожная, настороженная. Черными тенями снуют вдоль посадов патрули. Часовые охраняют магазины, банк, почту, типографию, радиоузел.
У двухэтажного дома посреди села — тоже охрана. В доме — райком партии. С наступлением темноты сюда шли и шли люди. Часовые из местных жителей проверяли документы. Кого знали в лицо, пропускали так. Если у человека не было документа и возникали сомнения, вызывали помощницу секретаря райкома Евдокию Степановну Шумову. Ей пришлось поработать во многих селах района. Секретарь партячейки, председатель молочного товарищества, работа в женотделе, инструктор-информатор в райкоме — таков послужной список этой женщины. Память Евдокии Степановны хранила сотни имен и лиц. И Александр Иванович Бормотов, назначенный секретарем райкома недавно, очень ценил свою помощницу.
По слабо освещенному коридору райкома озабоченно сновали сотрудники с бумагами и папками. У многих из-под полы гражданских пиджаков нескладно топорщились кобуры наганов. То и дело хлопали входные двери. Посетители поднимались по лестнице, их встречала Евдокия Степановна. Почти один и тот же вопрос: «У себя?» И кивок на дверь с табличкой: «Секретарь РК ВКП (б) А. И. Бормотов». Дела у всех срочные, неотложные. И все же, поздоровавшись с очередным посетителем, Евдокия Степановна безошибочно определяла истинную важность дела, с которым прибыл в райком человек, и, умело задерживая разговором одних, пропускала других без очереди.
В тот вечер Александр Иванович не выходил из своего кабинета. Только к полуночи он появился, наконец, в опустевшем коридоре. С хрустом расправил плечи, энергично тряхнул головой, отгоняя усталость. Он выглядел старше своих тридцати пяти лет: сказались заботы и бессонные ночи последних недель. Однако лицо его с крупными, резковатыми чертами, как всегда, было чисто выбритым, в плотной, среднего роста фигуре — подтянутость. По привычке рука Бормотова потянулась к шее поправить галстук, но он вспомнил, что на нем не свободный костюм, а китель военного покроя, застегнутый наглухо.
По коридору бесшумно подошла Евдокия Степановна.
— Освободились? Чаю хотите, Александр Иванович? — спросила она заботливо. — Без четверти двенадцать уже!
— Спасибо. Выпил бы, — сказал Бормотов и улыбнулся устало: — В моем распоряжении пятнадцать минут, на чаепитие вполне хватит.