— Друзья! — сказал Бормотов. — Это на наших минах рвутся фашистские танки. Наступили на землю русскую, да оступились…
Чуть помолчав, Бормотов приказал участникам ночной вылазки выйти из строя.
Девять человек шагнули вперед.
— От имени подпольного райкома всесоюзной Коммунистической партии большевиков выношу благодарность!
— Служу Советскому Союзу! — негромко раздалось в ответ.
Когда партизаны встали в строй, Бормотов вскинул голову, сказал резко:
— Так воевать и впредь. Смерть за смерть! И… почтим память Василия Павловича Елагина. — Бормотов сдернул шапку. — Товарищ Елагин умер достойно. Он стрелял по врагам до последней секунды. Вечная ему слава!
Партизаны стояли, обнажив головы.
Донеслись еще три отдаленных взрыва. Это немецкие танки напоролись на мины партизан Шапошникова.
После завтрака партизаны чистили оружие, изучали минное и пулеметное дело. Потом, после занятий на воле, все собрались в землянке обогреться. Фомичев читал вслух и разъяснял устав караульной службы. Прерывая чтение, он часто ставил заковыристые вопросы, которые начинались одинаково: «А вот, положим, такая обстановка…» И если кто-нибудь начинал отвечать вокруг да около, Фомичев обрывал его на полуслове:
— Отставить! Не на колхозном собрании выступаешь. Теперь ты есть боец!
Особенно досталось Макарушкину. Для начала Фомичев предложил ему задачку:
— Положим, такая обстановка. Ты охраняешь пушки. За километр увидел человека. Из пушки по нему шарахнешь?
— Не-ет, — ответил Макарушкин под смех товарищей.
— Так. Сообразил все же. А гранатой можно? Не окликнув, кто идет, гранатой людей рвануть можно? Или ты этим оружием действовал как булыжником, потому и запал не вставил?..
Проскунин провел Бормотова и Глахова по своим владениям. Осмотрели дороги, тропинки. Побывали на всех постах. Очень понравились Бормотову укрытия наблюдателей вокруг базы. Замаскированные в ельнике, защищенные от ветра плетнем из хвои.
— Такие укрытия и в отряде Назарова сделаем, — сказал Бормотов, когда возвращались к землянкам. И спросил шагавших по кустам Горячева и Проскунина: — А помните, как создавали отряд на бумаге? Мчится время галопом.
— Да, как будто уже год в лесу живем, — проговорил Горячев и потрогал наметившуюся черную бородку.
К землянке с продовольствием шла Евдокия Степановна со свернутым мешком под мышкой. Бормотов остановился перед ней.
— Как себя чувствуете, Евдокия Степановна?
— Хорошо, спасибо.
— Ваш сын Толя уже ходил в разведку. Здоров, весел.
Лицо Евдокии Степановны порозовело. Бормотов пообещал:
— С каким-нибудь поручением я пришлю Толю в ваш отряд. Повидаетесь.
— Спасибо, Александр Иванович! Передайте, пожалуйста, Толе привет. Вы ведь пойдете в отряд Назарова?
— Да, как начнет темнеть. А как у вас с продовольствием, Евдокия Степановна?
— Не очень богато. Да вот посмотрите сами.
Шумова пропустила Бормотова вперед, он спустился по земляным ступенькам в склад. Осмотрел запасы, постоял, соображая. Распахнув дверь, держал ее, пока Евдокия Степановна насыпала в мешок пшено.
А когда начался обед, Бормотов отозвал в сторонку Проскунина, сказал:
— Вот что, Василий Федорович. Вчера я ради первой встречи не сказал, а теперь скажу: роскошно живете. Не по средствам!
— Как так?
— Кормят у тебя по-ресторанному. А вот оглядел я ваши запасы — не густо! Имейте в виду, с продуктами чем дальше, тем хуже будет.
— Понятно, — вздохнул Проскунин. — Я думал подтянуть ремни чуть попозже…
Перед вечером вернулись из разведки Орлов и Никитин. Они рассказали о том, как моторизованная колонна гитлеровцев металась в тот день по заминированным дорогам. Потеряв два танка на тракте Судниково — Акулово, фашисты вернулись в Судниково, а затем двинулись на Зобово. Здесь они опять наткнулись на мины, повернули на Таболово. Но и на этой дороге их ждали «сюрпризы». Потеряв еще один танк и несколько автомашин, гитлеровцы опять вернулись в Судниково.
По дорогам пошли саперы, охраняемые автоматчиками. Они копали землю, извлекали то подкову, то чеку от телеги, но… ни одной мины! Партизанские деревянные ящики с толом не поддавались магнитному миноискателю. Продвижение гитлеровских войск по этим дорогам прекратилось на несколько дней.
С наступлением темноты Бормотов и Глахов ушли из отряда Проскунина.
После полуночи командир отряда Иван Николаевич Назаров начал беспокоиться: Бормотова и Глахова все не было.