Едва Толя ступил на изрубленные гусеницами танков доски моста, раздался окрик:
— Хальт!
Один из солдат, высокий, с натянутыми на уши отворотами пилотки, вскинул автомат. Толя заметил, как палец гитлеровца лег на спусковой крючок.
«Все!» — мелькнуло в мозгу разведчика. Черный зрачок автомата глядел ему прямо в лицо. Один миг, и ствол брызнет горячим свинцом. Толя похолодел. Словно тонкая льдинка сломалась в его груди, мгновенно растаяла. Ноги и руки стали чужими, кровь застучала в висках. Это был страх, настоящий, неведомый ранее страх смерти.
«Надо быть умным, хитрым…» — пронеслись в памяти слова.
Толя сбросил мешок. Из дырочки шва струйкой посыпалось зерно.
— В Осташево, на мельницу иду, рожь смолоть надо.
Гитлеровец брезгливо пнул мешок носком ботинка, опустил автомат. Потом он вынул из кармана шинели сигареты, закурил и отошел к своему напарнику, стоявшему у перил.
Толя взвалил мешок на плечо, тихо зашагал по мосту.
Отойдя метров полтораста, он вытер рукавом телогрейки холодный пот, бисером выступивший на лбу и переносице.
До самого Осташева Шумов мысленно ругал себя за минутную слабость. Паренек наивно полагал, что есть люди, которым неведомо чувство страха.
Осташево стало неузнаваемым. Разбитые и сожженные дома. На обочинах дорог — трупы лошадей, перевернутые вверх колесами машины, исковерканные тягачи, повозки, закопченные танки, обгорелые мотоциклы. На щите одной из гаубиц Толя прочитал: «Рейнметалл. 1940». В здании педучилища немцы устроили склад горючего и боеприпасов, в амбулатории — конюшню.
На краю села, около дороги на Волоколамск, стоял дом, где жил Толин одноклассник Витя Вишняков. Он оказался дома.
— Ты?! — удивился Виктор. — Откуда?
Шумов снял мешок, положил на крыльцо.
— Мать разыскиваю. Не видел ее?
— Где ж я мог ее видеть, она ведь эвакуировалась. А вообще здорово, Толька, что ты зашел! — обрадовался Витя. Оглядевшись по сторонам, он потянул Шумова за рукав и доверительно шепнул на ухо:
— Идем, я тебе что покажу… После боя собрал.
Ребята вышли через калитку на огород. Вдоль плетня добрались до пригорка, поросшего кустарником. Здесь Виктор показал на полуразрушенный блиндаж. Толя пролез в узкую щель, чиркнул спичкой. В углу стоял пулемет «максим», штук десять винтовок, несколько цинковых коробок с патронами, на доске рядком лежали гранаты.
— Ну, как? — с гордостью спросил Витя, когда Толя вылез из блиндажа.
— Молодец! Надо только вход завалить, надежней будет.
— Зачем завалить? Ночью заберем оружие, и в лес, к партизанам.
— А ты знаешь, где они? — глядя в сторону, равнодушно спросил Толя.
— Да нет, не знаю. Слышал, где-то за Волоколамском большой отряд действует.
— Ну вот. Куда ж мы пойдем? Обождать надо. — Толя замолчал, что-то соображая.
— А голубей моих автоматчики постреляли, — поделился горем Виктор.
— Да? Жаль, — рассеянно проговорил Толя. — Ну, ничего, после войны голубей опять заведешь. А теперь поважней дело есть.
— Какое?
— Ты свой парень, Витька. Вместе в комсомол вступали… Понимаешь, один человек просил меня разузнать, какие штабы разместились в Осташеве, куда и сколько проходит танков и орудий. Ты мне не поможешь?
У Виктора загорелись глаза. Он торопливо зашептал Толе в ухо:
— Ты думаешь, я дурак? Собрался в партизаны и сижу здесь в потолок плюю? Да ведь из наших окон обе дороги видны. И на Волоколамск и на Рузу. Я три дня сидел. Сосчитал и танки, и пушки, и грузовики с автоматчиками. А как же! Все записано. Явлюсь к партизанам со своим оружием и с этими сведениями. Ведь не прогонят? Не поглядят на малый рост?
Виктор был ниже Толи на целую голову; за малый рост одноклассники прозвали его пацаном.
Толя обнял друга:
— Ну, ты молодец! Ступай, неси скорей свои записи, я их наизусть выучу.
— Ну, это дудки! — Виктор снял с плеча Толину руку. — Никаких сведений я тебе не дам.
— Почему? — изумился Толя.
— Не дам — и все, — буркнул Витя. Подумав, пояснил: — Ты там на какого-то дядю работаешь, а я не хочу. Я сведения сам представлю партизанскому командиру, понял?
— Вот чудак! Ты понимаешь ли, что говоришь? Я… — Толя осекся. Начал с другого конца: — Тот «дядя» твои сведения передаст Красной Армии. А если опоздаешь, твоим записям будет грош цена.
— Откуда ты знаешь?
— Знаю, — решительно сказал Толя. — И в партизаны тебе идти пока незачем.
— Как это? Почему?
— Здесь, в Осташеве, ты больше пользы принесешь. Для Родины.
Виктор исподлобья, но с любопытством взглянул на приятеля. Они стояли в кустах, неподалеку от блиндажа, где было спрятано оружие. Пасмурное небо низко нависло над землей. Вокруг ни души.