С криками удивления подбежала Женя. За ней с плотины спустился пожилой немец с автоматом на шее. Он взглянул на щуку, потом на Володю, сказал:
— Гут, гут.
Володя схватил щуку, поднял. Немец сунул руку в карман шинели, достал початую пачку сигарет, протянул ее рыболову:
— Тауше, меняй!
Володя инстинктивно отвел щуку в сторону, опустил загоревшиеся гневом глаза, но немец сказал: «Но, но», — и Володя спохватился. Он взял сигареты и протянул немцу рыбу.
Сильным ударом хвоста щука вырвалась из рук немца, извиваясь, покатилась к воде. Немец накинулся на нее, упав на четвереньки. Когда он поднялся, щука была в его руках. Однако из пальцев немца полилась кровь: он жестоко порезался о щучьи жабры. Ругаясь, немец поспешил со щукой на плотину. Володя взглянул на стоявшую рядом Женю, прошептал скороговоркой:
— В лисьей норе, в овраге, справа от тропинки… Листовки…
— Понятно. Там жди Катю. Сейчас, — так же быстро проговорила Женя и, ни секунды не задерживаясь, побежала на плотину. Пробегая мимо немца, который крепко держал в окровавленных руках притихшую щуку, сказала с преувеличенным восторгом:
— Гут, гут!
— Яволь, гут, — отозвался немец сердито.
Володя кое-как смотал жерлицу. Поднял ведерко.
Углубляясь в кусты, вздохнул, подумал: «Геройская щука. Честное комсомольское, я отпустил бы ее обратно в речку…»
Вдоль края оврага девушка в телогрейке и в черном платке собирала хворост. Володя тихо подошел к ней сзади. Чуть слышно окликнул:
— Катя!
Да, это была она. Секретарь райкома комсомола Вера Прохорова жила под видом дочери Кати в доме мельника. Вера спросила:
— С каким заданием прибыл?
— Наблюдать за дорогой у деревни Курово.
— Запомни. За пятницу и субботу на Рузу прошли тридцать шесть грузовиков с автоматчиками, двадцать пушек, шестнадцать легковых машин, сорок мотоциклов. Танков всего шесть. Сведения точные, вчера вечером передал их мне наш наблюдатель в Курове. Сегодня вечером схожу опять, а ты приходи в это же время завтра. Тебе у дороги дежурить нет необходимости. В Курово не ходи — немцев полно, проверяют документы у всех, с какой-то целью обыскивают дома. Запомнил?
— Да.
— Передай также Бормотову, что хорошо бы напечатать листовки о том, что Москву немцы не возьмут. Гитлеровцы вдалбливают населению сводки о своих победах. Объявили, что седьмого ноября состоится парад их войск на Красной площади. Мне в доме мельника жить пока можно. Все. Завтра жду тебя здесь же.
Вера вскинула на плечо небольшую вязанку хвороста, стала спускаться в овраг. Обернулась на ходу, сказала:
— До свиданья, Володя!
— До свиданья!
А на мельницу все прибывали люди. Уезжали и приезжали телеги, многие приходили пешком с мешком зерна за спиной.
Валя и Женя ходили от телеги к телеге, предлагали возчикам шелковую блузку в обмен на муку. Блузку никто не брал — уж очень мала. И если бы хоть ситцевая, сгодилась бы ребенку, а то шелковая. Поговорив у одной повозки, девушки шли к другой. Шли уверенно: у них было дело. На мельницу часто приходили женщины, чтобы обменять вещи на хлеб.
Женя бойко расхваливала «товар». Разворачивала блузку, показывала ее предполагаемому покупателю со всех сторон. Больше она старалась для немца, который стоял у дома мельника: пусть видит — идет торговля. Валя тоже принимала участие в разговоре и, улучив момент, совала в повозку, под сено, листовки, отпечатанные в партизанской типографии.
Девушки подошли к телеге с двумя мешками. Хозяина рядом не было, и Валя сунула в рукав пальто во много раз сложенные листки. Но положить их в повозку не успела…
Со стороны Курова на дороге показались немцы. Двое. Они торопились, почти бежали. Увидев телеги и людей, что-то закричали, замахали автоматами.
Один немец остановился, другой стал сгонять людей, строить в колонну.
Валя и Женя стояли рядом. У каждой за пазухой листовки. «Сестры» не глядели друг на друга. Женя комкала в руках шелковую блузку, никак не могла догадаться, куда ее деть. Девушки думали об одном и том же: «Конец… Сейчас начнут обыскивать…» Старались казаться спокойными, но предательская слабость разлилась по телу.
Подбежал немец от мельницы. Что-то спросил. Двое суетившихся немцев что-то ему крикнули. Валя поняла одно слово: «ауто»… Немцы велели выйти из строя двум старухам и Вале с Женей. Мужчин погнали по дороге.