- Там это где?
- Ну, в аду или в раю - откуда мне знать, куда тебя определили, ведь ты же помер?!
- Слухи о моей смерти несколько преувеличены. Сейчас приду.
Минут через пять он вошел, молча кивнул, постоял у стола, влил в себя полный фужер
"смирновки", занюхал корочкой хлеба и лишь тогда выговорил:
- Генриетта.
- Что Генриетта?
- Нет Генриетты. Обширный инфаркт. Утром. Я "скорую" вызвал, поехал вместе с ними. До
госпиталя не довезли. Точка.
Расспрашивать я не стал: какие тут к черту вопросы, когда сказано главное.
Минут через десять он криво усмехнулся:
- Фата Моргана... Была - и нет. Как на фронте.
Мне вспомнились строки старинного романса, но я не посмел и рта раскрыть: "Так иногда в
томительной пустыне мелькают образы далеких дивных стран, но это призраки, и небо снова
сине, и вдаль бредет усталый караван"... И все-таки я, наверно, их произнес, или он угадал, потому что повторил:
- Бредет.. Только куда ж ему брести-то?..
Илья, не прощаясь, ушел. А вскоре вообще уехал.
- Ну и куда? -спросил я его на прощанье.- Может, на новом месте еще и горше будет!
- Может, и горше, да инше. Прощай, пан атаман!
Мы обнялись. Больше я его не видел и ничего о нем не слышал.