Мы недавно покинули базу, нам не пришлось как следует отдохнуть, потому что пробыли там недолго, только приняли торпеды, продукты, топливо и снова ушли в море.
Дело в том, что противник готовится к новому наступлению на Мурманск и как раз в эти дни морским путем перебрасывает на фронт крупные силы.
Перед Северным флотом поставлена задача сорвать и это наступление фашистов. Вот почему мы должны сейчас воевать без передышки, днем и ночью действовать на коммуникациях противника, перехватывать конвои, топить его транспорты, уничтожать его боевые корабли.
Сейчас мы снова подходим к притихшему, пустынному на вид норвежскому берегу.
— До берега не больше семи миль, — не отрываясь от бинокля, сообщаю Щекину, который приготовился заступить на вахту. — Через четверть часа начнем погружение и пойдем в заданный район.
Щекин слушает, внимательно всматриваясь, как бы оценивает обстановку. Потом коротко докладывает:
— Все ясно, товарищ командир..
Некоторое время мы стоим вместе, не отрывая глаз от берега.
— Кажется, сегодня у нас будет «урожайный» день, — говорю ему.
— Почему вы так решили?
— Помните, нам сообщали о немецкой подводной лодке?
— Так точно, вспоминаю, она давала радиосигналы, — говорит Щекин. — В последний раз ее обнаружил наш самолет.
— Сейчас мы подходим к тому месту, где она была замечена нашим самолетом. Я много думал об этой лодке. Анализировал все документы, сопоставил их с наблюдениями и пришел к выводу, что как раз здесь, в этом районе, подводные лодки противника, возвращаясь с моря, дают о себе знать короткими сигналами по радио. Все лодки противника сейчас, конечно, в море, потому что шел наш большой конвой… Конвой уже прибыл в Мурманск, и не исключена возможность, что сейчас подводные лодки противника возвращаются в базы…
— Пожалуй, это так, — согласился Щекин. — Может быть, действительно нам посчастливится…
Заступающая вахта предупреждена, что через несколько минут лодка погрузится. Матросы и старшины поодиночке поднимаются в рубку и жадно курят, прислушиваясь к тому, что делается на мостике. Впереди мною часов нельзя будет взять в рот папиросу.
Наконец мы погрузились. Снимаю с себя верхнюю тяжелую походную одежду, даю указание помощнику проверить диферентовку и иду во второй отсек.
— Кто на вахте? — спрашиваю, постучав в дверь.
— Я, товарищ командир!
Дверь открывается, и оттуда показывается усталое, но неизменно улыбающееся лицо Лебедева.
— Ну, как — тихо пока?
— Так точно! Горизонт чист!
— Имейте в виду, что сегодня может появиться лодка противника. Не прохлопайте. Чуть что, будите меня немедленно.
— Лодка? — удивленно переспрашивает Лебедев, поднимая наушники, словно желая убедиться, что он не ослышался.
— Да, лодка! — повторяю я и иду к своему дивану.
«А вдруг, действительно, появится лодка», — думаю я. И сразу один за другим десятки вероятных вариантов встречи с лодкой противника стали рождаться в моей голове. Я мысленно решал тактическую задачу для каждого из этих вариантов. — Что лодки здесь ходят, у меня, конечно, нет никаких сомнений, но почему я решил, что мы должны встретиться с лодкой именно сегодня? Ведь это соображение заставило меня просить командира соединения разрешить выйти в море на три часа раньше, чтобы прибыть задолго до рассвета, в тот час, когда обычно и засекались лодки противника. Ну что ж, если не сегодня, то завтра, послезавтра, — в другой день, а возвращающиеся лодки должны пройти здесь.
… Когда я открыл глаза, слышна была какая-то возня над головой. Сам не зная почему, я быстро вскочил с дивана и прислушался: кажется — шум стих. Все равно подошел к рубке, открыл дверь.
Лебедев, согнувшись в три погибели, словно замер. Через секунду он резко поднялся во весь рост, снял наушники и, едва сдерживая волнение, доложил:
— Слышу дизеля. По-моему, лодка противника. Товарищ командир, послушайте… — и он протянул мне наушники.
Я быстро надел наушники.
Среди сплошной массы звуков я постепенно уловил четкий ритм работающих дизелей. Расстояние до шумов не менее пяти миль, и работа дизелей слышна довольно отчетливо.
— Да, да, слышу хорошо. Смотрите, не теряйте эти шумы. Который час? — Взгляд переключается на белый циферблат судовых часов. Ага, рассвет!
Даю приказание всплывать под перископ и команду «товсь» — на торпедные аппараты.
Пока лодка всплывает на перископную глубину, сопоставляю взаимное расположение кораблей для расчета боевого курса…
Не отрываясь от глубиномера, жду.