— Видать, все как есть правильно изложил, — шепнул Торопов соседу.
— Что можно добавить к словам сержанта? — спросил Качан и сам ответил на вопрос: — Молодец. Вот так. А теперь остается одно...
— За дело.
— Постараемся.
— Раз так, то давайте минировать и окапываться.
Едва саперы успели заминировать подходы к перекрестку дорог, как разведка донесла о приближении неприятеля. Скоро начался бой. Гитлеровцы лезли напролом. И они были наказаны за свою наглость. Вот сразу подорвалось на минах несколько автомашин и бронетранспортеров противника. Артиллеристы в упор расстреляли два танка и четыре самоходки со свастикой.
Фашисты, не считаясь с потерями, продолжали наседать на артиллеристов и саперов.
Майор Качан вместе с бойцами скрытно подползали к вражеским машинам и подрывали их.
— Смелее, товарищи, — подбадривал Иван Назарович своих саперов, — продержимся, подмога идет.
Горят танки. На зеленой траве — десятки трупов гитлеровцев. Кое-где уже завязалась рукопашная схватка. Фашисты пустили в ход ножи.
Гитлеровцам удалось вывести из строя орудийный расчет. Сержант Торопов первым заметил это. Не задумываясь, он выскочил из окопа, подбежал к пушке и открыл огонь.
В самый критический момент боя действительно пришла помощь.
Под натиском свежих сил фашисты бежали в лес. В тот же день немецкие солдаты и офицеры начали большими группами выходить на шоссе с белыми флагами и сдаваться в плен.
Вечером у Качана попросили саперов, чтобы конвоировать в тыл батальон пленных. Майор выделил только двух солдат.
— Почему так мало? — спросили его.
— Хватит, — решительно сказал замполит. — Я думаю, после сегодняшнего боя фашисты с нами в драку больше не полезут... Проучили.
А в штабе инженерных войск фронта жизнь идет своим чередом.
Во дворе последние дни всегда полным-полно машин. Все время приезжают к Галицкому и Слюнину начинжи армий, командиры бригад, начальники управлений оборонительного строительства. Обстановка так быстро меняется, что без такой оперативной связи жить просто нельзя.
— Вы знаете, — сообщает Слюнин, — наши войска сегодня соединились с союзниками в районе Торгау на Эльбе. Похоже на то, что войну заканчиваем. У немцев уже нет ни единого фронта, ни единого командования. Сопротивляются кое-где отдельные группировки, но двенадцатый час для фашистов пробил. Пора им капитулировать. По-моему, такой ультиматум уже предъявлен начальнику обороны Берлина генералу Вейдлингу.
У Николая Федоровича сидит полковник Корявко. Он все рвется в Берлин, а его нацеливают на Дрезден. Панков, веселый и возбужденный, говорит:
— Только что я вернулся со Шпрее. Думал, солидная река, а она вроде Лопани в Харькове. Во многих местах наши войска вброд ее перешли. Бойцы как на крыльях летят вперед. Ведь впереди Победа! До нее рукой подать. Вот и торопятся.
В сутолоке больших и маленьких дел незаметно пролетело несколько дней. Наступила какая-то необычная тишина. Противник капитулировал. Война кончилась. Майское солнце греет совсем по-летнему. Хотя наши войска овладели Берлином около недели назад, но мы попали туда не сразу. Наша поездка в германскую столицу со дня на день откладывалась. Трудно собраться всем вместе в один день.
Наконец все устроилось. Мы — Саша Фомин, Володя Тандит, Алексей Сычев и я — вверили свою судьбу нашему старому преданному другу старшему сержанту Водяннику — мчимся по широкой асфальтовой дороге на Берлин.
Шоссе, как и все дороги в Германии, гладкое и ровное. Однообразный пейзаж нарушают вереницы пленных немцев. Они все идут и идут, заросшие, грязные.
По мере приближения к городу движение становится все оживленней, а на автостраде Дрезден — Берлин совсем тесно. Все едут в столицу посмотреть на обломки гитлеровской империи. В этом шумном кортеже, движущемся на машинах всех марок земного шара, столько веселья и столько радости, что, пожалуй, никакой праздник не идет в сравнение.
И вот мы уже в самом центре города. Здесь столько разрушений, что порой проехать трудно, все улицы завалены кирпичом, железобетонными балками, металлом и битым стеклом.
Перед нами рейхстаг. В полуразрушенное здание устремляются огромные потоки солдат и офицеров советских и союзных войск. Ходим по бывшим большим залам с обгоревшими полами, смотрим на сохранившуюся металлическую решетку купола, а больше всего радует наш глаз развевающееся там, на самой вершине, Красное знамя Победы.
Закопченные стены все исписаны углем и мелом: «Из Сталинграда. Иван Пантелеев, Сергей Базыкин. 2. V. 45»; «А мы из Тулы. Петр Веселов, Глеб Семенов, Николай Васильев. 3 мая 1945 г».