— Вы знаете, — обратился Мерецков к группе стоящих возле него начальников, — как ваши Болятко и Ковин меня подвели на прошлой неделе? Слыхали, а?
— Нет, не знаем, товарищ комкор, — за всех ответил Василий Иванович Мелентьев.
— Тогда послушайте. Знать это полезно. Понимаете, поздно ночью звонят: «Товарищ комкор, макеты боевых сооружений готовы к осмотру». Это вон те, — комкор указал в сторону опушки леса, где виднелись большие серые силуэты.
— Ой какие бандуры! — вырвалось у Аралова.
— В том-то и беда, что бандуры, как вы их назвали. Я пригласил наркома, а он, как увидел их, говорит мне: «Ей-богу, если бы я не знал, что это не сооружения, а макеты, да сделанные еще по привезенным чертежам, я бы спросил: «Какой это вредитель строил?» Я сказал Клименту Ефремовичу, что мы и не собираемся так строить. «Ну зачем тогда показываете? Что чехи так вынуждены строить, — продолжал нарком, — это понятно. Маленькая страна. Ей противостоит сильный, коварный противник — фашистская Германия. Надо, следовательно, занять оборону и иметь такие мощные сооружения, в которых можно отсидеться до подхода помощи извне. С другой стороны, высокие помещения обусловливаются спецификой чехословацкого театра военных действий, понимаете: горы. Надо прострелять из одного и того же оружия и глубокие долины и вершины. А что у нас общего с этим?»
Я пытался успокоить товарища Ворошилова, сказав, что понимаю его указания. «Нет, наверное, вам не все понятно, — возразил он. — Если бы все было для вас ясным, то сами сюда не ездили бы и меня не возили. Наша оборона, — продолжал нарком, — не обычная, а оборона активная. Ждать помощи извне нам неоткуда, а отсиживаться долго мы тоже не собираемся. Тогда зачем же такие фортификационные небоскребы? Не правда ли?» Климент Ефремович вскоре же уехал. Теперь, думаю, вы понимаете, почему я так часто и крепко отчитываю наших инженеров.
Перед вечером автобус, набитый до отказа шумными пассажирами, увозил нас в Москву, в гостиницу «Европа». Сборы заканчивались. На другой день предстояла встреча с Наркомом обороны в Генеральном штабе.
Все спешили «закруглить» свои личные дела в столице. Мелентьев занимался упаковкой домашних вещей, так как забирал с собой семью. Жизнерадостность Паши Аралова сменилась минорным настроением: черноглазая Оленька, хотя, казалось, и не менее остро переживала тяжесть предстоящей разлуки, все же не решалась покинуть близкий сердцу родимый кров. Лосев заканчивал безуспешный обход редакций, предлагая свои новые стихи «На страже наших границ». Все были донельзя заняты.
Идем на запад
Низко, совсем низко плывут облака. Дороги развезло, и к строящимся укреплениям ни пройти ни проехать. Газик полковника Астанина, «подкованный» добротными цепями, шел, не превышая средней скорости. В особо гиблых местах машина выталкивалась широким плечом самого хозяина и все же поспевала, как и раньше, на все участки. Шестаков, получив наконец назначение помощником начальника по строительству, вчера выехал в Приворотье на тракторе, хотя этот вид транспорта был ему явно не по душе.
Взятые ранее темпы строительства заметно снизились. И хотя до конца года оставалось еще тридцать суток, это никого не успокаивало.
Особенно плохо шли дела в Рыхтецкой, куда и зачастил Астанин в последние дни. Главный инженер этого участка Чаплин, еще издали увидав приближающуюся машину, вышел навстречу и, не дав Астанину даже приоткрыть дверцу кабины, по обыкновению нарочито громко отрапортовал:
— Товарищ полковник, сооружение подготавливается к бетону. На работах заняты две роты седьмого саперного батальона. — Сделав шаг влево, чтобы дать, наконец, возможность Астанину выйти из машины, и все еще держа руку под козырек, он продолжал так же громогласно: — Цемента завезено двести тонн, щебня... Полковник перебил его, крикнув шоферу: — Принеси-ка мне сюда функу. А ты не бойся, — обратился он к удивленному Чаплину. — Мне нужно грязь на шинели счистить. Бойцам в таком виде показаться стыдно.
— Я не из трусливых, — улыбнулся Чаплин.
— Знаю, ты у меня смельчак, — уже не без злости сказал полковник. — Я вот третий день подряд сюда езжу, а бетона все нет. Только и слышу от тебя: «Подготавливается к бетону».