Стало тихо.
— Товарищи! — сказал он. — Есть предложение: включить в состав президиума присутствующего среди нас нашего гостя, академика историка Дмитрия Павловича Лебедева.
В ответ веселый, долго не утихающий плеск ладоней. Молодые, румяные, загорелые лица обернулись в сторону ученого.
Делать было нечего, и, покачивая укоризненно головой, Лебедев стал неловко выбираться из рядов.
Пробираясь меж стульев, он тревожно смотрел, где расположена лесенка, по которой надлежало всходить на эстраду.
Когда отзвучали затянувшиеся рукоплескания и растроганный, смущенный Дмитрий Павлович уселся между Журковым и Рощиным, начальник политотдела повел рукою в сторону академика и громко сказал в зал:
— Комсомолец-переросток. Вроде меня!..
И забавно взметнул раздвоенными у висков седыми бровями, напыжась, откинулся и устрашающе выкатил глаза.
И от этой его нехитрой, дружеской шутки, вызвавшей среди молодежи легкий взрыв хорошего, дружелюбного смеха, Лебедев почувствовал себя сразу «своим», не гостем для почета, а именно своим, участником, работником этого совещания.
Первое слово для доклада Журков предоставил начальнику строительства Леониду Ивановичу Рощину.
Тот поднялся и, отодвинув кресло, направился крупным, упругим шагом к затянутой в кумач трибуне.
Рощин, прежде чем заговорить, постоял молча, затем провел ладонью по стриженым кудрям и начал.
Голос у него был как труба. Но в этом бархатном, благозвучном и просторном басе слышалось не только добродушное гудение, но сильно давало себя знать и волевое, начальственное. Уже многие из инженерного и управленческого состава успели узнать, что этот голосина умеет пронять до костей и самым легоньким окриком.
Когда Рощин вел собрания, даже самые бурные, он никогда не прибегал к колокольчику.
Сперва начальник строительства намеревался как будто говорить по написанному. Но вдруг передумал, дотянулся рукою до края стола, положил рукопись доклада и добродушно сказал:
— Ладно. Буду без шпаргалки. Люди свои... А что не так — поправите!..
Начал Рощин сурово, деловито и просто.
— Товарищи! — сказал он. — Цель сегодняшнего нашего собрания-совещания одна: обсудить итоги производственно-хозяйственной деятельности и на основании этих итогов наметить неотложные мероприятия по выполнению годового плана.
Что являлось главной задачей этого года? Главной задачей этого года являлось создание собственной производственной базы, которая бы обеспечила нам начало работ по основным, — докладчик подчеркнул это слово, — гидротехническим сооружениям.
Производственная база, товарищи, вы знаете, — это прежде всего жилище, многие десятки тысяч квадратных метров жилья.
Далее, это... — продолжал докладчик и тут же с внушительной расстановкой пригибал пальцы, отчего за каждым это как бы воочию становилась видна бесконечность перечня, вся необозримость объема предстоящих работ, — далее, товарищи, и одновременно, это сотни километров шоссейных и железных дорог. Без дорог мы на первых порах задохнемся, несмотря на то, что в месяцы навигации в нашем распоряжении природой созданная, великая дорога — Волга... Производственная база — это и несколько огромных промышленных предприятий. Это ремонтно-механические заводы. Это автобазы... Складские помещения. Деревообделочные комбинаты — «доки»... Это бетонные заводы... Котлован под здание электростанции. Намыв исполинской перемычки для защиты котлована... Забивка стального шпунта, десятков тысяч тонн: Это развертывание взрывных работ и заготовка нерудных материалов. И... словом, многое, многое другое!..
Надо только работать, работать по-большевистски!
Однако план капитальных работ в первом квартале у нас был сорван...
Рощин остановился на миг. Отер платком выпуклый лоб. Отпил глоток воды.
В зале стояла тишина.
Начальник строительства, хмурясь и сопя, обвел глазами притихнувшие ряды молодых строителей и затем продолжал:
— Только план апреля благодаря широко развернувшемуся социалистическому соревнованию был перевыполнен. Но мы не закрепили успеха. И в мае у нас опять плохо, товарищи!..
Далее он сказал о «невводе» жилищных объектов в эксплуатацию, о «незавершёнке», о чудовищных перерасходах, о больших убытках от простоя рабочей силы и экскаваторов, о варварском отношении к механизмам, о расточительстве в расходовании материалов, о «беспутном» — он так и выразился — складировании.
— Так строить нельзя! — раздельно, веско, рокочущим своим басом произнес начальник строительства и слегка пристукнул большой, пухлой рукой о край трибуны.