- А что? Сразу положение в нашу пользу изменится! - одобрил Климент Ефремович.
- Нет, не сразу, - Буденный большим и указательным пальцами распушил усы и подусники. - Черт с ней, с этой группировкой, пусть дерется завтра на прежнем месте. И Генеральский Мост нам не нужен. Четвертая кавдивизия по тылам беляков прямо на Нахичевань, на Ростов пойдет. И шестая с ней вместе.
- Что?! - ошеломленно глянул Ворошилов. - Ты когда это затеял?
- А еще днем смекнул по обстановке: надо нам сразу брать быка за рога. Захватим Ростов, отрежем белым пути отхода - вся их группировка сама на куски рассыплется.
- Дерзко, Семен Михайлович, слишком уж дерзко, - неуверенно произнес Климент Ефремович. - А не захлопнут они нас, как в мышеловке?
- На дерзость я и надеюсь. Деникинцы, сам говоришь, в колокола бьют, победе радуются, не ждут нас. А мы вдарим!
- Не слишком ли спешим? - Ворошилов старался прикинуть все «за» и «против».
- А чего медлить? Если завязнем у этого самого моста, брюхолазы первей нас в Ростов ворвутся.
- Э, Семен Михайлович, важно город занять. А мы или пехота - дело второе. Тебе что, слава покоя не дает?
- Кто же от славы отказывается, - улыбнулся Буденный. - И от трофеев опять же. Ко всему прочему, Ростов для меня и для всех наших кавалеристов - город очень даже особый. Тут по ближним и дальним окрестностям исконная сердцевина всей русской кавалерии. В одну сторону на сотни верст - земли Донского казачьего войска, в другую - Кубанского, Терского. У каждого войска своя вроде бы столица имеется. На Дону, к примеру, Новочеркасск. А Ростов для всех казачьих войск главный город, главный перекресток. Его захватить - эта действительно на всю округу слава пойдет. И опять же - как захватить, понимаешь?
- Теперь понимаю, - сказал Ворошилов. - Захватить дерзким маневром, лихим налетом, истинно по-кавалерийски, чтобы по всему Дону, по всей Кубани долги потом вспоминали!
- Ну спасибо, - растроганно буркнул Буденный.
- За что?
- За то, что не только головой прикидываешь, но и сердцем вникаешь в наши дела,
6
После короткого ночлега - снова поход. Эскадрон выступил еще до рассвета. Погода улучшилась. Ветер дул резкими порывами, снег налетал лишь изредка, зато хлестал, словно картечь. Бойцы подремывали в седлах, прислушиваясь к сильной канонаде, гремевшей справа и почти сзади. Где-то там уже вторые сутки длилась напряженная битва, а эскадрон продвигался на юг, не встречая никакого сопротивления. «Вошли в дыру», - сказал Роману Башибузенко.
Когда рассвело, с кургана увидел Леснов огромную колонну, черной змеей вытянувшуюся среди заснеженных полей. Тачанки, сани, артиллерийские упряжки и всадники, всадники, всадники... Голову колонны еще можно разглядеть, зато конца совсем не было.
Двигались довольно быстро, насколько позволяло снежное месиво на дороге. Изредка, где обдутые взгорки, переводили коней на рысь.
К полудню отдалилась и почти не слышна стала канонада. Остановились на привал. Однако не успел Стервец управиться с овсом в торбе - прозвучал сигнал трубача. Тронулись дальше. И очень тревожно было Роману: куда это лезут они, очертя голову, оставив далеко позади линию фронта?! Поделился беспокойством с Миколой Башибузенко. Тот и сам озирался, вставая на стременах, однако на вопрос комиссара хохотнул бодро:
- Для нас хучь тыл, хучь фронт, было бы кого лупцевать. По всему видать - на Ростов правимся. А в Ростове-городе есть на ком шашку спробовать. Га, хлопцы?!
Ему отвечали весело, вразнобой, с бесшабашной удалью:
- Там у купчих перины - потонешь!
- Как раз на рожжество попадем, разговеемся!
- По зубам бы не получить!
- Не боись, пужливый, пущай юнкера нас боятся! Возбужденно-шутливые разговорчики скоро смолкли.
И усталость брала свое, и опасение сказывалось. Неужто противник не приметил их до сих пор в своем глубоком тылу? Если так, очень даже серьезный план наметили командиры. Ну, а что, если хитрят белые генералы, завлекают подальше, а сами подготовили коварную засаду, выставили пулеметы, чтобы резануть по красным конникам в чистом поле с близкого расстояния, если уже зарядили они шрапнелью и фугасными снарядами свои многочисленные пушки, чтобы стальным вихрем замертво уложить буденновскую кавалерию?! Только разве допустит такое Семен Михайлович со своими надежными советчиками Ворошиловым и Щаденко, со всем своим штабом?!
Но вот стемнело, кончился зимний день-коротышка, а враг никак не давал о себе знать. Стали чаще попадаться заборы, дома, деревья. Колонна постепенно втянулась в пустынную неосвещенную улицу, подковы зацокали по булыжникам мостовой. Старуха с ведрами попалась навстречу. Промчалась извозчичья пролетка, везла офицера с женщиной, их не задержали.
Командир полка стоял на перекрестке, как громоздкая конная статуя. Негромко отдавал распоряжения командирам эскадронов. Башибузенко, выслушав его, возвратился к своим.
- Сворачиваем, комиссар. Вон в ту улицу. Я поведу, а ты давай к Пантелеймонову в третий взвод. Гляди, чтобы нам по затылку не чокнули. В оба гляди!
- Будет сделано! - Леснов придержал своего Стервеца.
Еще минут двадцать ехали они совершенно спокойно, без спешки, не привлекая к себе внимания редких прохожих. В Ростове кавалерийское подразделение - не новость, никого не удивишь. Пусть ездят. Фронт далеко, стрельбы не слышно, ну и слава богу, живи, радуйся.
Чем ближе к центру, тем чаще встречались кирпичные дома, больше было освещенных окон. Парочки прогуливались. Дворники в белых фартуках маячили кое-где у ворот. Пьяный бубнил что-то, обнявши фонарный столб.
Впереди, на светлом широком перекрестке, скрежетнул, поворачивая, трамвай, искры посыпались с проводов. Напрягся, удивленно всхрапнул кабардинец Романа. Успокаивающе похлопывая его шею, Леснов ликовал в душе: ну не чудесно ли? Скажешь потом людям - не поверит никто, как ехали они, не таясь, по улицам самого главного деникинского города. Крепко все же повезло Роману, что попал он к буденновцам, да еще в такое вот боевое подразделение.
Где-то на параллельной улице лопнули взрывы гранат. Сорвались винтовочные выстрелы. Испуганно, торопливо, на всю ленту зачастил пулемет. Впереди прозвучали громкие голоса.
- За мной! - скомандовал Башибузенко.
- Даешь, ребята! - весь свой восторг вложил Роман в этот яростный ликующий крик. - Даешь Ростов!
Бойцы понеслись рядом с ним, опережая его. Конная лава выкатилась на перекресток, к яркому свету реклам, белым огнем блеснули при электричестве вскинутые клинки.
Шарахались какие-то люди. На повороте опрокинулся тарантас. Башибузенко скакал вровень с трамваем, орал что-то, стреляя в окно из нагана. Вспыхивали ответные выстрелы.
Бежали солдаты без шапок и без шинелей. В подъезде двое били из винтовок с колена. Дико визжал, крутился посреди улицы раненый конь, мотая по мостовой бойца, запутавшегося ногой в стремени.
Роман, перегнувшись, секанул концом шашки упавшего офицера: лопнула на спине шинель, черная полоса пересекла спину.
- Давай! Давай! - кричал Леснов, думая, что подбадривает своих, но спустя какое-то время понял, что никто не слышит его. Бойцы сгоняли в кучу сдавшихся юнкеров. Тащили в аптеку раненых. Сзади все настойчивей, все уверенней стучал пулемет. К нему присоединился второй.
- Товарищ комиссар! - у Пантелеймона Тихого лицо потное, капли скатывались из-под кубанки. Смахнул их рукавом. - Товарищ комиссар, там ахвицерья с пулеметами на чердаке! Четвертый эскадрон отрезали, давят огнем.
- Поможем?
- Не осилим одним взводом. Остальные с Башибу-зенкой.
- Где?
- А вон там, где коней во двор заводят. Туда все ускакали.
- Организуй здесь прикрытие, я сейчас! Подъехал к большому дому, возле которого спешивались бойцы. Оставив Стервеца коноводу, бегом поднялся по широкой мраморной лестнице, влетел в ярко освещенный, сказочно сверкающий зал, такой огромный, что вроде конца нет. Сообразил - стены зеркальные!