Вот это картинка! Господа во фраках, офицеры в парадной форме - и все с поднятыми руками, мордой к стене. Кому выпало уткнуться носом в зеркало, так и таращится на свою искаженную страхом физиономию. Декольтированные дамы, девицы в белых воздушных платьях сбились по углам, за цыганским оркестром.
Через весь зал протянулся огромный стол. Что на нем было, Роман в подробностях не разглядел. Много бутылок, жаренные целиком поросята, севрюга на большом блюде... Почти весь эскадрон пировал уже за этим столом, во главе которого, как на троне, восседал в кресле сам Микола Башибузенко с наганом в одной руке и с куриной ножкой в другой.
У Романа аж туман поплыл в голове от такого видения. За весь день - кружка кипятку да кусок хлеба. И вчера тоже.
Пересилил себя, справился с головокружением:
- Командир! Башибузенко!
- Га! - оборотился тот, счастливо улыбаясь. - Ром-а-а-н! Иди сюды, такой харч справный!
- Командир, там офицеры четвертый эскадрон отрезали!
- Ну и что? - Микола жевал в свое удовольствие.
- Из пулеметов секут с чердака.
- А в четвертом эскадроне командира нет или он дитя малое? Не догадается с тачанок полоснуть?
- Связь отсутствует, а стрельба сильная.
- Где война, там и стрельба, - философски рассудил Башибузенко, пряча наган в кобуру. - Сидай, комиссар, закусывай с нами. Когда ишшо к такому столу угодим?!
- Товарищи наши бой ведут.
- Каждому свой черед. Тут жратвы прорва, а у нас люди голодные. А, Сичкарь?!
- Рука ослабла, - усмехнулся тот. - Шаблюкой махнуть не смогу.
- Микола, пойми же: эскадрон выручать надо!
- А, чтоб тебя, привязался, - Башибузенко поискал рюмку, не увидел, досадливо морщась, глотнул прямо из горлышка. - Чего глядишь на меня такими глазами? Бери охотников, иди, воюй - не возбраняю!
- Товарищи! - отчаявшись переубедить Миколу, крикнул Роман. - Кто четвертый эскадрон выручать? Черемошин?
- Здесь я.
- Давай на тачанку! Калмыков, Вакуев - ко мне! Коммунисты, сюда!
- Вот и бери своих партейных, - обрадовался Башибузенко. - Им рождество праздновать по программе не полагается. Насчет выпивки тоже не очень. - Подумав, добавил зычно: - Эй, хлопцы, которые сытые, помогите комиссару, а потом вертайтесь.
- Скорей, скорей! - торопил Леснов: даже сквозь шум в зале слышно было, как усиливается на улице перестук пулеметов.
- И ты возвращайся, Роман Николаевич, - напутствовал Башибузенко. - И весь четвертый эскадрон сюда приводи, на всех хватит! А я прикажу, чтобы цыгане свои бандуры наладили. С музыкой ветреней!
Леснов только рукой махнул, убегая. За ним, топоча сапогами, поспешили десятка два бойцов.
7
Всю ночь в Ростове и его окрестностях не затихала пальба, вспыхивали скоротечные бои, даже рукопашные скватки. Пытались пробиться, уйти за Дон снявшиеся с фронта казачьи полки. В городе сопротивлялись группы офицеров, юнкеров, караульные команды - все те, кто нэ попал под первый удар буденновцев. Стреляли из окон, с крыш, с колоколен. Их выкуривали пулеметным огнем. А если уж особенно упорно сидели за толстыми стенами беляки - выкатывали на прямую наводку орудия.
Беспорядочная перестрелка продолжалась и утром, но город ожил, забурлил, едва рассвело. Особенно людно было на окраинных улицах, возле заводов. Там с радостью встречали красных кавалеристов. Ворошилова с ординарцем приглашали в гости. Чуть было силой не затащили в один дом. Вышла здоровая тетка, схватила коня под уздцы: «Заверни, порадуй, сколько вас ждем, соколиков! Сынок мой Евген тоже за красных страждается, может, встречались где?»
Едва урезонили тетку: дай город освободим, потом гостевать будем!
Особенно удивили Климента Ефремовича мальчишки-продавцы. Для них вроде и опасности никакой не было. Носились по улицам, прячась от пуль в подъездах, старались сбыть вчерашние вечерние газеты. Понимали, чертенята, что сведения безнадежно устарели, но кричали без стеснения в полный голос: «Самые интересные новости! Важное сообщение с фронта! Большая победа! Буденного увезут в Англию!»
Бойцы свешивались с седел, покупали листки. Кто из любопытства, а кто для существенных дел: ногу обернуть поверх портянки, чтобы не мерзла, на самокрутки, для всякого другого использования. Климент Ефремович подозвал черномазого, кривоносого паренька в большой, как воронье гнездо, раздерганной шапке, взял сразу пачку, штук десять. Надо познакомиться с вражеской пропагандой, узнать, что пишут о своей «победе». И чего это вдруг беляки решили Семена Михайловича в Великобританию определить?
Ага, вот оно. «Две красные дивизии разгромлены полностью. Фронт в ста километрах от города. Ростов превращен в неприступную крепость, красным никогда не бывать в нем!» («Оно и видно!» - усмехнулся Ворошилов.)
Крупным шрифтом - самые последние сообщения. «Войска Буденного разбиты у Генеральского Моста, сам он захвачен в плен. В целях полной безопасности («Акакая опасность от пленного?») его поместили в клетку и везут в Ростов. Потом клетку с Буденным предполагается отправить на пароходе в Англию».
Климент Ефремович недоумевающе пожал плечами: чушь какая-то! Газетенка паршивая, бульварная, но даже для нее это слишком... И зачем? Кто поверит в такое сообщение, разве только совсем обалдевший обыватель?
А может, закономерность? Докатились белые, как говорится, до ручки, до полного разложения. В большом врут, в главном, а по мелочам и подавно. Тьфу!
Семена Михайловича он разыскал в центре города, где наведен был полный порядок. Улицы очищены от противника, повсюду конные патрули, часовые в подъездах. Буденный имел уже белогвардейскую газетенку, но «подарок» от Ворошилова принял охотно. На память.
Лицо серое от усталости, от недосыпа, но глаза блестят весело. Подначил:
- Ну вот, Клим Ефремович, город наш, а ты сумлевался!
- Это когда среди метели блуждали? Был грех; Но уж ты прости меня великодушно. Дай обниму тебя, поздравлю с успехом! - и, не сдержавшись, расцеловал на радостях командарма.
- Ладно, чего уж, - смущенно пробормотал тот.
- Прямо скажу, удивил и поразил ты меня, Семен Михайлович. Не имея численного перевеса над врагом, такие дела совершить! Два черта в тебе, Семен, два черта!
- Почему два?
- Сам не знаю! - весело толкнул его Ворошилов. - Отец так выражался, бывало, когда похвалить хотел.
- За доброе слово спасибо, Клим Ефремович. Теперь бы нам людей поздравить, особенно которые отличились. В шестой кавдивизии половина бойцов из строя выбыла. Под Генеральским Мостом, на переходе, здесь в городе. Кто ранен, а кто и...
- К наградам представим. В политотделе готовится благодарственный приказ.
- Подушевней бы, - сказал Буденный. - А Василия Ивановича Книгу мы не зря тогда распекли. Подействовало.
- Это ты распекал, Семен Михайлович. Мое мнение тебе известно. Всем хорош, только знания бы ему.
- Он тоже на месте не стоит, к новому тянется. Мотоциклетку английскую захватил вместе с водителем. Яркая такая машина, трескучая. Носится в ней по эскадронам, везде успевает, - под усами Буденного таилась довольная усмешка: опять начудил, отличился неугомонный дружок.
- Только и достижений у него?
- Нет, Клим Ефремович, недооцениваешь ты Книгу. Он вину свою искупил полностью и даже с лихвой. Ворвался с хлопцами на мост, захватил в целости и сохранности. Это как?
- Превосходно! Переправы через Дон в наших руках, мост восстанавливать не придется.
- Чисто сработали, - удовлетворенно произнес Буденный.
- Вообще-то мы с тобой, Семен Михайлович, даже не осознали еще полностью, какую важную задачу решила Конная армия. Все, как задумано. Таганрог и Ростов наши, деникинские войска рассечены на две изолированные группы. Отброшены на запад и на восток. Фактически Южный фронт теперь ликвидируется, как таковой.
- Почему не осознали? Очень даже осознаю, - шевельнул густыми бровями Буденный. - Не простую задачу, а эту самую... стратегическую.
- Именно стратегическую! Выполнили то, о чем партия нам говорила, на что Владимир Ильич указывал... Я. вот тут проект донесения в Реввоенсовет фронта набросал. Посмотри.