Семен Михайлович сам прискакал из штаба на выручку, узнав о случившемся. Спрыгнул с коня злой, бледный. Слов не находил от негодования:
- Ты это что, а? Куды тебя понесло? Голова твоя где была?
- Тут она, не беспокойся, - через силу усмехнулся Климент Ефремович.
- Ну, слава те господи!.. Только ты уж того... Чтоб никуда больше! - погрозил Буденный. - Ох и напугался я! Доложили: все, амба! Пошел на дно Ворошилов. А у меня волосы дыбом и ноги не слушаются... Как же я теперь без тебя?!
- Приятно слышать, - преодолевая озноб, произнес Климент Ефремович. - Значит, сработались мы с тобой?
- А ты только теперь понял?! - Буденный хлопнул нагайкой по голенищу, скомандовал: - Давай, хлопцы, в тачанку его!
Сильные руки подхватили Ворошилова, закутали в мягкую теплую бурку.
3
- Намечена у нас, Катя, партийная конференция, Здесь, в Ростове. Со всей армии представители будут. Есть о чем поговорить коммунистам.
- Это же очень хорошо! - обрадовалась Екатерина Давыдовна. - Превосходно, Клим, дорогой! Смотр наших партийных сил! - И с чисто женской непоследовательностью: - Обязательно про обучение грамоте сказать надо. Пусть товарищи опытом поделятся... И о нашей газете!
- Включим в порядок дня, - согласился Климент Ефремович. - Сейчас важно знаешь о чем подумать: как людей встретить, где разместить, накормить? Удобства создать. Ведь они неделями на морозе, сутками в боях, В седлах отдыхают. А если в хате, то на полу, вповалку. Едят абы что, на скорую руку.
- Надо позаботиться, надо сделать, - задумалась она, склонив голову, словно под тяжестью густой копны черных волос. В такой позе Катя особенно ему нравилась. Очень захотелось сказать жене что-то ласковое, он дотронулся рукой до ее плеча, но Катя была настроена совершенно на деловой лад. Произнесла, хмурясь:
- Работы, конечно, много...
- Берешься? Только ведь быстро требуется.
- Сегодня же и начну. Одной, конечно, не справиться. Нужен взвод бойцов, как минимум.
- Хоть эскадрон. Сейчас пошлю ординарца в Особый кавдивизион.
- Нет, взвода вполне достаточно. С энергичным командиром. Так и скажи ординарцу.
- Алеша постарается, подберет... Хорошо бы лозунги, плакаты... И развлечение устроить. Концерт, что ли? Не шарманку, а настоящую музыку дать, настоящих артистов найти.
- Это не обещаю, Клим, а за остальное можешь не беспокоиться...
Потом Ворошилов так закрутился в заботах, что у него не нашлось времени даже поинтересоваться, как идут дела у Екатерины Давыдовны. Побывал во всех дивизиях, присутствовал на собраниях партийных ячеек, где выдвигали делегатов на конференцию. Готовил повестку дня, обдумывал выступление. Так что Екатерина Давыдовна трудилась на свой страх и риск. Исколесила с извозчиком, хорошо знавшим город, все ростовские улицы, пока нашла не пострадавший от войны особняк - прямо-таки настоящий дворец, окруженный флигелями и постройками, в которых можно было разместить целый кавалерийский полк. Собрала уцелевшую прислугу, конюхов, истопников, двух поварих с поварятами, прачек, белошвейку, швейцара. Поставила перед ними задачу: особняк и флигели прибрать, вымыть, натопить. Для ста пятидесяти человек подготовить спальные места, а также баню и смену чистого белья. Дров и продуктов не жалеть.
На этом деловом собрании присутствовали доставленные из города парикмахеры, портные и зубной техник - тоже мог пригодиться.
После Екатерины Давыдовны высказался командир выделенного ей взвода - молодой казак в широченных донских шароварах с лампасами. Он произнес:
- Вот что, прислуга. Слухай и запоминай: слова «не могем» у нас нету. Мы все могем, раз приказано! Готовьтесь встренуть наших боевых товарищей коммунистов, как прежде царя встречали, и ажник еще почетней. Потому как они лучшие из лучших. Ежели появится задержка - сразу галопом ко мне, докладать: какая причина и что требуется. А мы все могем! - повторил он. И чувствовалось: этой короткой речью взводный убедил прислугу куда лучше, чем Екатерина Давыдовна своими объяснениями.
Делегаты, прибывавшие на конференцию, с самого начала испытывали приятное удивление. Усталые, прокопченные пороховым дымом и дымом костров, жившие напряжением фронтовых будней, некоторые даже раненные, они, едва въехав на просторный двор, попадали совсем в иную, непривычную обстановку. Коней у них принимали специально выделенные бойцы, вели на конюшню, где вдоволь было овса и сена. А делегату говорили, чтобы до конца конференции не думал, не тревожился о коне.
Затем приезжего направляли в жаркую баню, где каждый плескался и парился, сколько хотел: некоторые не вылезали часа по четыре, отмывая месячную, въевшуюся в поры грязь.
После мытья - пожалуйста - чистое нательное белье (грязное забирали в прачечную, чтобы выстирать и назавтра вернуть). Ничего другого из обмундирования найти для делегатов не удалось, зато с особой гордостью командир взвода предлагал каждому выбрать себе новую папаху. Они грудой лежали на полу в углу комнаты: высокие, косматые, теплые. Целый вагон их захватили на станции. Везли папахи для мамонтовской конницы, а достались - буденновцам. Как раз ко времени, к январскому холоду.
Климент Ефремович и Семен Михайлович, приехавшие в особняк, тоже получили папахи. И с удовольствием попарились, намерзнувшись в дальней дороге, - вернулись из полевого штарма.
После бани, как положено, добротный обед. Барские повара постарались: украинский борщ такой, что ложка стоит. Гречневая каша с мясом. Соленые арбузы и квашеная капуста на столе - по потребности.
Очень довольные, даже растроганные такой теплой встречей делегаты отправлялись спать - назавтра ждала работа. И Екатерина Давыдовна тоже была довольна. Сама встречала людей в столовой, рассаживала, угощала. Взволнованная, оживленная, с сияющими глазами, она была так хороша, что на нее засматривались, любовались. Когда выходила из зала, отведенного под столовую, там все вроде бы тускнело, стихало.
Климент Ефремович даже насупился, перехватив удивленно-восхищенный взгляд Буденного, и сам вдруг как-то по-новому, словно со стороны, увидел жену. Верно, очень она привлекательна. Не молодка уже, а сколько в ней энергии, радости. Ботинки с высокой шнуровкой, длинная юбка - это хорошо. Зря только гимнастерку надела. Затянута ремнем, все рельефно. Ни к чему бы это, когда вокруг столько мужчин.
Он потом так и сказал ей, морщась от досады на самого себя, но не имея сил сдержаться, промолчать:
- Завтра на конференцию - платье лучше... Или в кофточке.
Екатерина Давыдовна глянула удивленно. Подумала, поняла:
- Вот оно что... Я видела - расстроился ты, только не сообразила... Разве можно, Клим?
- Не обижайся, пожалуйста. Ведь тебя сотней прожекторов высвечивают.
- Изрядно сказано, - улыбнулась она и перевела разговор на какие-то пустяки.
Климент Ефремович облегченно вздохнул и подумал, что жена у него, ей-богу, большая умница.
4
Особенно важно было для Ворошилова, чтобы на общеармейской партийной конференции веско и авторитетно прозвучал голос самого командарма. Исподволь приучал он к этой мысли Буденного, очень не любившего выступать в официальной обстановке.
Совсем недавно, 14 января, здесь же в Ростове было проведено расширенное заседание Реввоенсовета, в котором участвовали начальники дивизий, некоторые командиры бригад и полков, ведущие политработники, В общем-то съехались главным образом строевые начальники, но вед заседание Ворошилов, он же выступил с большим докладом: рассказал об успехах Красной Армии на всех фронтах, о значении разгрома основных деникинских сил, дал политическую оценку момента. Ну и, конечно, напомнил командирам, что первыми, самыми надежными помощниками для них были и будут коммунисты. Рядовые большевики и политические работники, комиссары. Пусть командиры всех рангов, как партийные, так и беспартийные, не забывают: коммунист всегда пример для других воинов и в бою, и в быту, коммунист должен заботиться о том, чтобы приказ командира был обязательно выполнен, чтобы высок был авторитет комсостава.