Семен Михайлович на том заседании говорил немного. Обрисовал боевую обстановку и поставил перед командирами новые наступательные задачи. Ворошилова это вполне устраивало. Но зато теперь их роли должны поменяться. Пусть Буденный выступит перед делегатами партийной конференции как командарм и как коммунист. Пусть расскажет о роли членов партии в укреплении всего армейского коллектива, своих частей и подразделений. О месте коммунистов в бою. О взаимоотношении рядовых членов партии с начальствующим составом. Очень полезно послушать об этом, особенно ветеранам-буденновцам. Среди них есть такие, которые вступили в партию, но к политической работе относятся с пренебрежением. Наше, мол, дело беляков рубать, а политикой пущай занимаются комиссары. Вот Семен Михайлович и должен объяснить, как неразрывно связано и то и другое в их армии нового типа, какой еще никогда и нигде не бывало.
По просьбе Буденного Климент Ефремович помог ему наметить основные тезисы, определить в общих чертах план выступления. А остальное пусть сам. Первый раз всегда трудно, зато потом будет легче.
Речь свою Семен Михайлович начал очень даже уверенно:
- Кто с меня человека сделал, товарищи? Кто на высокую ступень поднял? Советская власть сделала, партия подняла! И вот за эту родную всем нам власть и за нашу большевистскую партию, в рядах которой я состою, ведем мы безжалостный и кровавый бой с белыми гадами и всей мировой контрой!..
Говорил Буденный, не сбиваясь и почти не заглядывая в бумажку. Память имел хорошую: повторил многое из того, что было сказано на расширенном заседании Рев военсовета. Однако и свое добавил. Как раз то, что требовалось для делегатов партийной конференции. Коммунист, дескать, всегда впереди - это закон. Молодой ты член партии или старый, давно в армии или нет - прежде всего ты большевик. Все силы отдай, наизнанку вывернись, а военную науку постигни досконально. В бою зажми свой страх и рвись на врага. А когда отдых, чтобы ни лишней чарки, ни ругани, ни всяких там наглых ухаживаний...
- А если по доброму согласию или по ее настоянию? - озорно кинул кто-то, и зал, хохотнув, замер в напряжённом ожидании. Не святоши собрались.
- По доброму, это совсем другой разговор, - помедлив, рассудил Семен Михайлович, залихватски, в стрелку закручивая ус. Однако поймал себя на этом, отдернул руку, нахмурился. - Но все равно помни: на тебя глядят товарищи по эскадрону и штатские граждане. По тебе о всех нас, коммунистах, судить будут. Обо мне, к примеру, о товарище Ворошилове, о всех, кто сейчас сидит тут...
В общем правильно говорил Семен Михайлович, только закончил речь совсем неожиданно.
- Сколько, товарищи, наша Конная армия существует? Да всего ничего - два месяца. А делов сделано много. Деникинцев располосовали на две половины, Донецкий бассейн со всеми его шахтами и рудниками возвратили Советской республике. И армию свою создавали прямо в боях. А это ведь не в бумажке написать: нынче - Конный корпус, а завтра - Конная армия. Развернуть требовалось, организовать, переформировать. И тут, товарищи, поклон и спасибо нашему дорогому товарищу Ворошилову. Он в армию свой опыт, свои знания вложил. Штаб создавал, политический отдел, органы снабжения, - Буденный загибал пальцы поднятой руки. - Людей подобрал надежных, к месту приставил, подсказывал, с чего начать. Или вот управление формирования. Даже я спервоначалу возражал. Зачем? Принял добровольца в эскадрон, поучил, если время есть, и в бой. Там полную образованность получишь, если самого под копыта не скинут... А теперь у нас организованное пополнение пошло. Сколько мы два месяца назад людей насчитывали? Я точно скажу: семь тысяч бойцов и командиров, вот сколько. С ними начали Конную армию разворачивать. Потом много боев мы приняли, много наших товарищей потеряли от вражеских пуль и сабель, от холода и болезней, а при всем при том у нас сегодня двенадцать тысяч в строю, почти вдвое больше. И я еще раз скажу, что первым во всех этих делах был наш дорогой товарищ Ворошилов, за что ему еще раз спасибо!
Конечно, Клименту Ефремовичу приятны были такие слова. И все же не к месту это. Для чего собрались сюда? Не друг друга хвалить, а обсудить насущные вопросы. Надо бы выступить сразу после Буденного, нацелить конференцию на главные задачи. Но удержался, не оконфузить бы Семена Михайловича.
Вышел к столу Роман Леснов. И едва заговорил - сразу овладел общим вниманием. Давайте, дескать, поделимся мыслями об отношениях между коммунистами и беспартийными, между командирами и комиссарами во взводах, в эскадронах. Надо ведь свою партийную линию проводить. Но как добиться, чтобы тебя слушали? Одними словами ничегошеньки не достигнешь. А вот если ты с конем управляешься не хуже любого завзятого кавалериста - это уже козырь. Если из нагана бьешь метко или шашкой отлично владеешь - опять же вода на твою мельницу. Если же взвод или эскадрон в атаку увлек, значит, совсем свой среди своих, тогда у тебя авторитет, тебя слушать будут... Трудно такого достичь, но это, пожалуй, наиболее верный путь.
А еще не без гордости сообщил Леснов, что у него в эскадроне больше половины бойцов овладели грамотой. И все это в «школе на копытах», с помощью походной азбуки. Газеты теперь, прежде чем на курево пустить, зачитывают так, что краска стирается. Но мало газет-то, мало литературы. Хорошо, если привезут раз в неделю пяток экземпляров.
Вот об этом, о выпуске и доставке газет, повела речь Екатерина Давыдовна, сменившая возле стола Леснова. Сказала, что теперь регулярно поступают «Правда» и «Известия». Увеличился тираж «Красного кавалериста». Однако в полки, а тем более в эскадроны доставлять литературу очень трудно. Газеты оседают в дивизиях, в бригадах. Пачки валяются где попало, агитационный материал растаскивают не по назначению,
- Безобразие! - неслось из зала.
- Расстреливать за такое!
- Ну уж и расстреливать?!
Поднялся Елизар Фомин, произнес спокойно и веско:
- Приравнять доставку литературы к доставке боеприпасов. Выделить людей с лошадьми. И выдать соответствующий документ!
Ворошилов повернулся к Семену Михайловичу:
- Дельное предложение?
- Я не возражаю. Следующим оратором оказался бывший шахтер Юха-
нов. Климент Ефремович сразу узнал его, вспомнил собрание в конторе рудника, когда говорили о рабочих-добровольцах. Это ведь у Юханова вырезали белогвардейцы всю семью, пятерых положили в ряд... Он тогда вроде бы одеревенел, слова произносить разучился. Думали, что умом тронулся. А теперь выправился, ожил товарищ. Правда, голос Юханова звучал сухо, он ни разу не улыбнулся, но сказал весьма дельное. У них в полку, да и в других полках тоже, большинство коммунистов - из недавнего пополнения, из рабочих, из студентов. Им трудно завоевать полное доверие конников, потому что почти все кавалеристы - бывшие крестьяне, казаки, иногородние. У них свое взаимное понимание, дружеские и родственные связи. Поэтому надо готовить в партию тех бойцов и командиров, которые давно в красной коннице.
Климент Ефремович записал себе главное из выступлений Леснова и Юханова, да и других товарищей выслушал не без пользы. А сам взял слово последним и говорил недолго. Сперва ответил на заданные ему вопросы, йотом напомнил, какие задачи стоят перед Конной армией: добить деникинские войска, покончить с белогвардейщиной на Нижнем Дону, на Кубани. И под конец, не скрывая своей радости, сказал, что за два месяца их партийная организация выросла в несколько раз. Без малого тысяча коммунистов теперь в Первой Конной! С такой надежной опорой можно идти в трудные сражения.
Сделал паузу и словно бы подвел итог всему сказанному:
- В общем, товарищи, фундамент мы заложили, пора вплотную приступать к самой сложной работе - к политическому воспитанию каждого бойца нашей Конной армии.