После нескольких часов сна вытекающая изо рта слюна и ползающая по животу гусеница привели доктора в чувства, он приоткрыл глаза. В узенькую щелку век проник свет — зрачки сузились и заблестели, еще какое-то время мужчина лежал неподвижно, рассматривая плывущие облака сквозь массивные ветви дуба, вставать не хотелось, но и валяться до вечера было тоже не лучшей идеей. Доктор вспомнил про старика и тут же вскочил, потянулся, встряхнул плед, скрутил его и направился к машине.
Старик сидел, как всегда не шевелясь, и смотрел вперед, словно мумия. Доктор уже видел эту картину и ничуть не удивился. Покопавшись в остатках еды, он что-то сжевал и сел за руль.
— Мы проехали только полдороги, — сказал мужчина бодрым голосом, — впереди еще день пути, а то и побольше.
— Ничего, я в порядке, — ответил его попутчик.
Доктор вспомнил, на чем остановился, и продолжил.
Когда я окончательно убедился, что жена не вернется, передо мной открылись двери в новую жизнь, предновогодняя суета навевала хорошее настроение. Раньше этот праздник вызывал у меня лишь раздражение: толпы людей в магазинах, скопление машин в городе — больше ничего, народ толпился в продуктовых магазинах, скупая все, что лежит на прилавках, словно завтра наступит голодовка. А я ведь очень не люблю этого, все дышат одним и тем же переработанным воздухом, обмениваясь бактериями друг с другом. А еще эти очереди!.. Кто-нибудь обязательно толкнет, да еще и начнет разговаривать с тобой после этого.
7
Утром двадцать пятого декабря заведующая отделением должна была взглянуть еще раз на последние результаты анализов и снимки Оле и вынести свой приговор. То есть дать свое согласие на то, чтобы я забрал девочку на праздники домой. Я хорошо знал всю ситуацию: ее состояние находилось в стабильности, и к тому же я был ее лечащим врачом. Поводов не отпустить не было, но я все равно немного волновался, как выяснилось позже — зря.
В последний день уходящего года мы с Оле вышли из главного здания больницы с большим чемоданом ее вещей, гигантским запасом радости и предвкушением праздника. Я думал о том, как бы побыстрее добраться до дома, оставить чемодан и отправиться в магазины за покупками, нам предстояло многое купить, и в первую очередь новогоднюю елку. Мы шли очень медленно, одной рукой Оле держала меня за руку, а другой то и дело поправляла шапку, чуть великоватую ей. Из-за отсутствия волос голова Оле была маленькой и гладкой, кожа казалась белой, как бумага, ноги были очень худые — одним словом, Оле сильно отличалась от обычных детей ее возраста. Затолкавшись в набитый автобус, я взял Оле на руки, а чемодан поставил рядом с ногами. Груз взвалившейся ответственности держал меня в тонусе, гордость переполняла изнутри, а осознание того, что я очень нужен кому-то, делало меня счастливым.
— Такая большая, а все у папы на руках! — раздался голос старухи сзади.
Оле не услышала, а если и услышала, то точно не поняла, что это сказали ей. Я тоже не отреагировал, так как объяснять что-либо незнакомому мне человеку был не расположен. Автобусная остановка находилась недалеко от дома, буквально в пяти минутах ходьбы, мы вылезли на улицу и потихоньку пошли в сторону дома. Морозный воздух заполнял легкие, слышались отдаленные голоса, шум проезжающего транспорта и чириканье каких-то маленьких птичек. В этом году город был особенно нарядный: огромные елки на площадях устремлялись в самое небо, разноцветные гирлянды перемигивались друг с другом по обе стороны улицы. Мы прошли мимо магазина подарков, заманивающего своим радужным великолепием, большой механический Дед Мороз у входа поприветствовал нас поклоном и веселым звуком «охо-хо», донесшимся из его резинового рта. Проходя мимо, я рассматривал подарочные коробки, стоявшие в витрине магазина: от самых маленьких до самых больших, представлял, что могло бы быть в них, точнее, что бы мне хотелось. Мысли путались, утягивая в пропасть далеких воспоминаний детства, словно большой скоростной лифт, перемещающийся во времени. Я нажал кнопку «обратно» и тут же очнулся, я старался пересказывать Оле все, что вижу, поясняя, объясняя и давая в руки то, что можно пощупать. К сожалению, мой скудный словарный запас не мог отразить всю глубину моих ощущений, хотя и они были не очень уж яркими.
Пока я раскладывал вещи, создавая домашний уют, Оле ощупывала стены в квартире. Я сделал несколько снимков на свой старый фотоаппарат, получилось ужасно — Оле замирала в кадре, сжимаясь и закусывая нижнюю губу, привыкшая к больничным снимкам, она пыталась не шевелиться, все получалось серым и некрасивым, мы пообедали и отправились на улицу.