“У нас теперь занятия в полном ходу: от избытка премудрости просто голова начинает пухнуть."
XLVL. Кронштадт. 12 ноября 1902 г. Большое спасибо за варенье, несмотря на большое количество, оно просуществовало каких-нибудь дня три. Извините, что так долго не мог собраться написать: время так летит, что за постоянными занятиями не замечаем, как уже прошел почти месяц. Наши несчастные головы за это время успели набить таким количеством премудрости, что прямо приходишь в ужас, как только начнешь в них разбираться. Оказывается, что в идеале науке нужно посвящать 12 ч в сутки, но мы, к сожалению, никак не можем достигнуть такого совершенства и ограничиваемся 8-ю часами, проведенными в классе. Надо отдать справедливость: преподавание поставлено прекрасно, и до сих пор у меня интерес не пропал. В конце декабря будут проверочные экзамены по физике, химии и электричеству; придется заняться основательно. У нас уже начались морозы до 10°, снегу, впрочем, еще и нет. На будущей неделе открывается каток: можно будет в полуторачасовой перерыв кататься для освежения головы.
6-го декабря нас производят в лейтенанты и, следовательно, необходимо менять погоны и эполеты на всех вещах. За это время я был два раза в Питере, и то ездил на свадьбы двух товарищей. С моим бюджетом такие поездки уж чересчур разорительны. Оба раза я был у тети Сони (Бельгардт) и даже раз остался ночевать, т.к. у нее имеется для меня специальная комната, которой я, вероятно, буду редко пользоваться.
XLVII. Кронштадт. 12 января 1903 г.
6 января я сделал предложение Кате Развозовой. Получил согласие, и теперь меня ужасно мучает моя невольная неоткровенность с Вами на праздниках. Дело в том, что наше объяснение произошло довольно неожиданно для меня самого, а до него мы с Катей не обмолвились ни словом о наших чувствах, хотя прекрасно понимали друг друга и с лета были неразлучны. Я лично рассчитывал на Ваш приезд в Кронштадт, когда хотел показать Вам Катю и поговорить с Вами по душам. Мое предложение было также сюрпризом и для семьи Развозовых: зная мои бродяжнические наклонности и стремление в плавание, они ничего не ожидали.
Про семейство Развозовых я Вам неоднократно рассказывал, т.к. они уже сыграли крупную роль в моей жизни: благодаря их кружку, я при первых своих шагах в офицерском чине не сбился с панталыку, не спился и вообще, кажется, пошел, по должному пути. Катю Вы собственно видели, но помнить не можете, т.к. были на Текер-сари у Развозовых всего несколько минут, а барышень была как раз целая куча. Ей 20 лет, она светлая шатенка, небольшого роста, особой красотой не отличается, так что с моей стороны нет увлечения внешностью, за что же я ее полюбил – трудно написать в одном письме, да я и не умею – увидите при ближайшем знакомстве. Окончательный толчок всему дала моя поездка в Жердов, когда я убедился, что Катя будет мне не только хорошей женой, несмотря на мою морскую службу, но и к нашему жердовскому семейному кружку она подходит вполне.
Не сердитесь, дорогой папа, на непочтительного сына, который Вас все-таки очень любит и видит в Вас своего единственного до сих пор близкого человека, да к тому же он, право, уж не такая скотина, как кажется на первый взгляд. Приезжайте в Кронштадт и поможете мне Вашим советом и сердечным участием разобраться во всевозможных трудных вопросах, которых у меня так много набралось. Относительно свадьбы я еще ничего не могу решить окончательно. Хотелось бы весной перед плаванием и после экзаменов, чтобы жить на Текер-сари своим хозяйством, но очень может быть, придется венчаться после плавания и сейчас же ехать в отпуск.
Христос Воскресе! От души желаю Вам и всем жердовянам весело провести эти праздники.
XL VIII. Кронштадт. 3 февраля 1903 г.
Ваше письмо произвело на меня очень тяжелое впечатление.
Я безусловно виноват перед Вами, сознание этой вины для меня гораздо мучительнее, чем Вы, быть может, думаете. Я сам не понимаю, почему не поговорил с Вами по душам на праздниках, хотя меня ужасно тянуло; глупо, что причин к этому никаких не было, тем более тех, которые Вы предполагаете. Единственным слабым извинением может служить то, что я не ожидал такой скорой развязки. За все это Ваше письмо является суровым и вполне заслуженным воздаянием. Но мне очень грустно, что Вы пишете, будто я Вам оставляю одну материальную сторону – это уже незаслуженная мною обида, т.к. я у Вас ничего не просил и именно тут-то и думаю свести Вашу роль на нет.
Я считаю необходимым выяснить наши отношения, тем более, что это очень просто: мне от Вас ничего не нужно, в смысле материальном. Я думаю, что это сразу упростит наши отношения, и мы с Вами будем считаться только в области более симпатичной, где я теперь, к сожалению, кругом перед Вами не прав. Минный класс даст мне материальную обеспеченность при всевозможных служебных комбинациях и по нашему уставу в 23 года можно жениться и без реверса, при условии перевода в Квантунский или Сибирский экипажи.
Я очень Вам благодарен за все, что Вы до сих пор для меня сделали, т.к., конечно, теперешним своим положением я обязан Вам; мне бывало приятно иметь лишние деньги в карман, но Вы знаете, что я их всегда считал известной роскошью, без которой мог бы обойтись. Мои потребности довольно скромны, и на них хватит содержания минного офицера, моя будущая жена в этом отношении мне под пару. Девяносто процентов наших офицеров живут на получаемое содержание при гораздо худших условиях, надеюсь, и я не хуже других.
По странной случайности одновременно с Вашим письмом в класс пришло предложение командира крейсера “Алмаз” Ив. Ив. Чагина кому-нибудь из слушателей идти к нему минным офицером. Я знаю Ив. Ив. по Востоку с самой лучшей стороны, почему и изъявил желание. “Алмаз” строится как яхта для Алексеева и, по всей вероятности, будет переведена в Квантунский экипаж. Это место даст мне круглый год плавания почти все время в Артурском бассейне и около 320 рублей в месяц, а с переводом в Квантунский экипаж даже около 400. “Алмаз” еще строится и его предполагают отправить позднее, осенью этого года. В Артуре теперь можно будет устроиться очень сносно: новый город растет, как гриб.
Еще раз прошу прощения, дорогой папа, за невольно причиненное Вам огорчение. Мне бы от души хотелось чтобы Вы меня простили, т.к. для меня Вы по-прежнему самый близкий человек и Ваше участие мне всегда было и будет нужно, хотя отнюдь не в материальной области.
XL VIX. Кронштадт.
31 марта 1903 г. Христос Воскресе! От души желаю Вам и всем жердовянам весело провести эти праздники. Искренне жалею, что не мог провести их с вами. На святой у нас как раз два самых трудных экзамена: в среду химия, в субботу взрывчатые вещества. Вообще, приходится туго и только после 26 апреля можно будет вздохнуть спокойно. 27-го был первый экзамен по электричеству и телеграфу без проводов. Волновались мы ужасно, никогда не ожидали, что благополучно справимся с таким громадным курсом. Совершенно неожиданно экзамен прошел блестяще: половина баллов больше 11,5, низкий и единственный балл был 10,1 у самого безнадежного слушателя. Я получил 11,7 за устный ответ, телеграфы 12 и за практические занятия 12. Послезавтра экзамен по теории динамо-машин и судовой электротехнике, не знаю, сойдет ли так же благополучно.
Сегодня получил Ваше письмо. Большое Вам спасибо, я с Вами вполне согласен, и во что бы то ни стало постараюсь после экзаменов приехать в Жердову. Простите, если мои письма были неладно написаны. Огорчить Вас ими я отнюдь не хотел, мне было ужасно трудно их написать: до такой степени все положение было для меня неестественно и тяжело. Я глубоко и искренне убежден, что недоразумению между нами нет места, и личное свидание все разъяснит. За наши будущие отношения я не боюсь; даже, если я лично буду несчастлив, это на них ни в коем случае отразиться не должно – Вы для меня всегда останетесь самым близким и дорогим человеком. Относительно моей невесты могу только сказать, что она гораздо более сердечный человек, чем я. Она здесь пользуется общей любовью, и я не знаю буквально ни одного человека, как среди молодежи, так и среди людей пожилых от молодого мичмана до старого адмирала, который не относился бы к ней симпатично. С этой стороны опасаться нечего: благодаря моей женитьбе вы познакомитесь только еще с несколькими хорошими людьми.