На берегу узнал интересный анекдот, что японский консул из Дальнего 26 января приехал в Артур, посетил дипломата Плансона, тот его принял очень, очень любезно, провел с ним весь день, обедал в гостинице “Звездочка”, угощал его шампанским — ведь свой брат дипломат, и когда тот, после обеда, отговариваясь делом, отделывался от Плансона, то тот все же уговорил его придти к нему вечером поужинать. Бедному консулу ничего не осталось, как согласиться, но, однако, Плансон напрасно ждал его вечером — тот уехал на том самом японском пароходе, что весь день стоял на рейде и лишь с заходом солнца ушел в море. Консул говорил, что на другой день ему надо поехать в Дальний, после чего он посетит опять Плансона, но вечером Плансон узнал, что японец, побывав в Дальнем, выбыл из Артура.
Об “Енисее” ни слуху ни духу. Что с ним?
29 января. Мы стоим в гавани. Днем капитан 2 ранга Мякишев собрал артиллерийских офицеров на “Петропавловске” для решения некоторых вопросов, выяснившихся первым боем. Первое, мы набросились на него, почему эскадра не преследовала неприятеля 27 января. Ведь мы все видели, что она побита и отступает! Но тут мы узнали, что адмирал Старк, вернувшись во время боя от наместника, получил приказание, по возможности, беречь эскадру до починки “Цесаревича” и “Ретвизана”, не вступать в серьезный бой и, во всяком случае, не выходить из обстрела крепостного огня.
Узнали, что наместником послана в Петербург телеграмма о том, что 27 января японский флот подходил к крепости и бомбардировал ее, но крепость молодецки отразила это нападение, подбив и прогнав неприятеля, убитых в крепости нет, ранен один солдат и две лошади, броненосцы и крейсера (а не эскадра) также “отвечали” на огонь противника, убитых столько-то, раненых столько-то.
Как странно звучит эта телеграмма после только что описанного! Но разберемся, может быть и в самом деле был не эскадренный бой, а только бомбардировка крепости, и что крепость подбила и отогнала противника, а корабли только “отвечали” на огонь. Не говоря уже о том, что это чистая выдумка, посмотрим, могло ли это случиться.
Так как крепость может произвести все вышеописанное только своими пушками, то посмотрим, чем была вооружена эта крепость. По линии морского фронта крепость имела:
1) 5 10-дм пушек на Электрическом утесе, такие же, как на “Победе”. Дальность полета их снарядов могла быть до 85 кабельтовых, но, к сожалению, в день боя эти пушки могли стрелять не дальше как на 60 кабельтовых. Это можно заключить из телеграммы капитана Жуковского, командира батареи Электрического утеса, посланной в Артиллерийский комитет в феврале или марте 1904 г., с просьбой объяснить, почему моряки из той же пушки стреляют на 10 миль (“Пересвет”) или 8,5 (“Победа”), а он не может стрелять дальше 6 миль, так как угол возвышения, хотя и соответствует 25°, как на “Победе”, но больше 15° давать нельзя, так как тогда пушка ударит казенной частью в площадку, служащую для ее заряжания. На это из Петербурга последовал ответ: “Прочитайте § 16 инструкции для обращения с этой пушкой”, и действительно, когда прочитали § 16, то узнали, что при стрельбе при углах возвышения больших 15° следует отнимать вовсе эту площадку, для чего отвинтить четыре гайки и отдать четыре болта, соединяющие ее с установкой. Отсюда следует, что в день боя эти пушки могли стрелять не дальше как на 60 кабельтовых.
2) по 4 и 5 6-дм пушек Канэ на Крестовой батарее № 22, на Лагерной батарее № 16 и на Артиллерийской батарее № 9. У 6-дм пушек Канэ, как известно, наибольшая дальность 60 кабельтовых.
“Победа" и “Пересвет" в Порт-Артуре
3) 11-дм мортиры на Золотой горе с наибольшей дальностью 9 верст, или 51 кабельтов.
4) 9-дм мортиры на батарее № 6 и Стрелковой № 17, наибольшая дальность 6 верст, или около 35 кабельтовых.
Затем идут мелкие кинжальные пушки в проходе и под Золотой горой, 6-дм крепостные (190-пудовые) и осадные (120-пудовые), которые, безусловно, не могли принимать участия в бою.
Еще интересен анекдот, циркулировавший в Артуре после этого боя, о том, что 6-дм пушки Канэ стояли по-зимнему, без жидкости в компрессорах. И вот, когда понадобилось молодецки отразить нападение неприятеля, послали фейерверкера в арсенал (за Старым городом) за глицерином, но чиновник отказал фейерверкеру выдать глицерин без утвержденной накладной, и тот не получил его до тех пор, пока сам не утвердил накладной на физиономии этого чиновника. Несмотря на это, я не думаю, чтобы на батареях успели наполнить все компрессоры жидкостью до окончания боя.