Машинный унтер-офицер с “Пересвета” М. Забельский
Гибель“Петропавловска”
29 марта. В 7 часов утра, совершенно неожиданно, был разбужен вызовом всех наверх с якоря сниматься. Японцы еще не показывались, зачем и куда идем не знаю, но верим в Макарова и идем смело. Проходя по рейду наглядно убедились, что никакому брандеру не подойти к проходу. Сегодня при выходе мы опять чуть не столкнулись с “Пересветом”. Виноват был князь. Нам пришлось дать задний ход, перлини и буксиры лопнули, отливным течением потащило нос влево, корма стала нажимать на пристань — едва не было несчастья. Князю должно влететь от Макарова. Нельзя быть таким путаником. Эссен, боясь “Пересвета”, просил разрешения встать последним в строю, что ему и разрешили: быть между “Пересветом” и “Полтавой”.
11 часов дня. Курс Ost. Артур скрывается за кормой. В 3 часа дня были эволюции. “Пересвет” чуть не таранил “Победу”, повернув не туда, куда следует. Оба дали задний ход и благополучно разошлись. В 5 часов вечера вошли в гавань. Адмирал Макаров недоволен эволюциями, особенно “Пересветом”.
30 марта. Адмирал Того играет в благородного и первые три дня Пасхи нас не трогал. Ждем сегодня. Японцы недалеко, так как беспроволочный телеграф начинает принимать что-то неясное еще. Ну и нарвутся же они сегодня со своими брандерами, жаль будет, если шпионы донесли. Мы с нетерпением ждем результатов.
Подполковник Меллер, мастер Обуховского завода, по предложению генерала Белого осмотрел 10-дм пушки Электрического утеса. По чертежу и таблицам стрельбы они должны стрелять на 7000 сажен при 20° угла возвышения, а на самом деле давали только 14°, что соответствовало дальности 5000 сажен, или 10 верст (59,5 кабельтовых). Оказалось, что дальнейшему опусканию казенной части препятствует буфер, служащий для открывания замка. Подполковник Меллер снял этот буфер с тела орудия и поставил его на станине, чем дал возможность пушке стрелять при полном угле возвышения. Затем оказалось, что батарея эта не может иметь кругового обстрела благодаря тому, что бетонные стенки ее поставлены слишком близко к основанию. Меллер отрезал часть площадок, чем дал возможность пушкам иметь круговой обстрел.
На японском брандере найдена дощечка со следующей надписью по-русски: “Господа русские моряки, запомните мое имя, я капитан-лейтенант Хиросе и прихожу к Вам в Артур во второй раз”. Однако в третий раз придти ему не удалось, так как в донесении адмирала Того он значится убитым.
31 марта. 3 часа дня. Прямо не знаю, как описать весь этот ужас. Хотя это и секрет, но в конце концов этого не скроешь, а потому пишу откровенно. В 7 часов утра меня разбудили с известием, что был сигнал: “Крейсерам идти в помощь “Баяну”, эскадре выйти в море”, и что ночью была стрельба. Все началось по-хорошему, все вышли в море, и только нам, “Севастополю”, не повезло —дул сильный N, баллов 5, и несчастных 7 буксиров не могли сдвинуть нас с места.
Мы злились страшно, потому что нам все время сигналили “скорее”, и наконец с Золотой горы передали, что эскадра вступила в бой. Наше положение ужасное: “Пересвет” застрял в Западном бассейне, а “Севастополь” в Восточном. Наконец через час “Пересвету” удалось выйти, тогда его буксиры подошли к нам и потащили нас. У нас как камень с души свалился, когда мы наконец высунули нос в ворота, пробили боевую тревогу, и все бинокли направились на рейд, чтобы скорее ознакомиться с ходом военных действий, то тут нас как обухом по голове ударило — проходит вдоль борта миноносец и оттуда кричат: “Петропавловск” погиб окончательно”.
Нельзя представить себе этот ужас, который охватил нас, когда мы, выходя с неравными силами в бой против много сильнейшего противника (“Ниссин” и “Касуга” были тут же), узнаем, что флагманского корабля и адмирала Макарова не существует. Высунулись мы из-за Золотой горы и действительно видим, что впереди “Полтавы”, на том месте, где должен бы быть “Петропавловск” огромный столб желтого дыма и пара, а на воде ничего нет. Японцы хотя и были, но далеко на горизонте и их почти не было видно.
Подошли миноносцы и начали спасать людей. Не знаю, много ли им удалось спасти, но главная мысль у всех была спасен ли Макаров, и не взовьется ли где на миноносце его флаг. Так мы и не дождались адмиральского флага, и вскоре на “Пересвете” взвился сигнал “следовать за мной” -— это за князинькой.
Дураки япошки, в этот момент им надо было вступить в бой, мы были в полном беспорядке. Мы долго не могли понять причины взрыва. На свою мину “Петропавловск” наткнуться не мог — мы были слишком далеко в море, но вскоре сами японцы объяснили нам, в чем дело: не успели мы еще выстроиться в колонну за “Пересветом”, как с “Победы” началась отчаянная пальба по воде у самого борта, затем взрыв, и “Победа” стала быстро крениться на правый борт. Тут все мы увидели подводную лодку, потом другую, третью, одна прошла не больше как в полукабельтове от нас, и я думаю, что мы ее потопили, потому что на таком близком расстоянии снаряды не дают рикошета, а ее достаточно чуть тронуть, чтобы утопить.
Мы стреляли фугасными снарядами, и когда я приказал левому борту открыть огонь по темному пятну в воде, то в эту точку сразу попало более десятка снарядов, а затем вода так закипела в этом месте, что пришлось остановить стрельбу. Началась отчаянная пальба со всех судов из всех пушек, всюду стали видеть подводные лодки, и достаточно было кому- нибудь протянуть руку, чтобы в указанном направлении полетела бы целая масса снарядов. Нервное возбуждение было громадное, как всегда в борьбе с неведомым и невидимым врагом, присутствие которого, однако, было так ясно. Стреляли почти что друг в друга, но кажется благополучно, никого своих не подстрелили.
НАГЛЯДНЫЙ ПЛАНЪ (съ птичьего полета) Квантунскаго полуострова отъ Портъ-Артурз. до Цзинь-Чжоу, Расположеніе судовъ въ моментъ гибели Петропавловска 31 марта 1904 года.
С “Пересвета” был сигнал: “’’Победе” идти в гавань”, и вся эскадра повернула назад. “Победа” благополучно прошла в Восточный бассейн, встала на место “Петропавловска”. Князь поднял на ней свой флаг, нас всех поставили в Западном бассейне, и было приказано приготовиться к перекидной стрельбе.
Но японцы любят только подлые способы нападения, открытого же артиллерийского боя они не уважают, и вскоре мы увидели сигнал: “Неприятель удаляется на Ost”. Доктор Николаевский поехал на “Монголию” (Красного Креста) и оттуда прислал нам записку: “Великий князь Кирилл Владимирович спасен и не ранен, командир Яковлев спасен, тяжело ранен, еще спасен мичман Яковлев и человек 30 нижних чинов”. Об остальных ничего не известно пока, а их было 720 матросов и 50 офицеров, но это бог с ними, лишь бы спасен был Макаров.
Какой ужас, мы еще не можем опомниться: годных к бою осталось только три калеки (“Пересвет” со свернутым тараном и протараненные “Севастополь” и “Полтава”), и без начальника. Теперь японцы высадятся на Квантуне и осадят Артур. Но это ничего, мы-то выдержим, да и сухопутные не сдадут. Миноносцы наши еще действуют, эскадра же выходить больше не может — ее песня спета. На “Севастополе” у меня оторвало при выстреле дуло у одной 47-мм пушки.
9 часов вечера. О погибших нет никаких известий. В команде ходит слух, что адмирал Макаров еще жив, что его нашли. На “Всаднике” висит найденное в море вице-адмиральское пальто Макарова. Кнорринга нашил мертвым.
Сегодня ночью еще погиб миноносец “Страшный”, которого под градом снарядов спасал “Баян”. Он сражался с четырьмя броненосными крейсерами, в то время как гребной катер подбирал плавающих. Спасти ему удалось только четырех человек. На “Страшном” погибли капитан 2-го ранга Юрасовский, лейтенант Малеев и инженер- механик Дмитриев. Про Малеева матросы рассказывают чудеса храбрости. Его видели окровавленного, барахтающегося в воде, но спасти его не удалось.