— Обскачет тебя Николка, как есть обскачет. Вот наденет щиблеты, манишку с бантиком и будет в кабаках играть. Талант…
После смерти отца и матери парнишка больше у Веньки не бывал.
Очень обрадовался Николка, когда Степан проговорился при нем:
— Багажу у меня — никому не покажу. Да и показывать нечего: я да гармошка.
— Своя?! — не выдержал Николка.
— А как же! Тульская двухрядка. А ты, Коля, случаем не играешь?
— Маленько… Да не на чем.
— Как-нибудь заходи ко мне, наиграешься…
— Теперь уж не придется, — горевал Николка.
…А в теплушке продолжался начатый разговор.
— Что-то уж больно чудно ты говоришь про хозяев, — обратился к Степану молодой казак. — Кто же робить-то будет, ежели все станут господами? Ей-бо, чудно…
— Кто сказал, что господами? — Степан привстал на нарах, чтобы всех было видно. — Не господами, а хозяевами жизни. Сами на себя будем работать. И получать по справедливости. Но такую жизнь на блюдечке никто не поднесет, надо самим о себе позаботиться. А вы, казачки, не встревайте, не мешайте рабочему человеку, когда он за лучшую жизнь борется. Не хватайтесь за шашку…
Разговор затянулся. Все засуетились, когда по стыкам рельсов застучал опоздавший поезд.
Казаки пошли попоить лошадей, насыпать в торбы овса. Только пожилой Илья отправился куда-то вдоль перрона. Ходил он довольно долго…
Грузчики спешили. Одни торопливо сбрасывали мешки и ящики из почтового вагона прямо на ручные тележки, другие бегом отвозили их к конторе с зарешеченными окнами и тут же загружали новой кладью.
Афанасий записывал номера почтовых мест, считал их и передавал Степану. А тот грузил на тележки.
— Смотри, страж идет, что-то вынюхивает, — увидел Афоня в толпе линейного жандарма. — Нырни на всякий случай под вагон…
— Покажи мне нового грузчика, который из них? — жандарм ткнул пальцем в сторону снующих с почтовой кладью людей.
— Кто? Новенький-то? Тут где-то был. Куда ему деваться? Вот закончим погрузку, я вам его найду. А сейчас надо спешить, — Афанасий потряс в воздухе пачкой бумаг. — Куда вам его послать?..
Но жандарм нетерпеливо махнул рукой и потрусил тяжелой рысцой вдоль состава.
Проводив пассажирский поезд, грузчики вновь собрались в теплушку.
— А где же тот, говорун?
— Новенький-то? Кто его знает. Видно, не поглянулись ваши харчи. Платят мало, а работа тяжелая, — пояснил старый казак, отводя в сторону глаза.
— Я так соображаю: нужна ему наша работа, как козе часы. Он по другому делу был послан. Сделал его и ушел. Ищи ветра в поле…
Афанасий помалкивал, будто не слышал разговора.
Обеденный перерыв
Николка вернулся на завод, когда рабочие заканчивали обед. Они сидели кружками на полянках возле мастерских. Работали на заводе по двенадцать часов, а то и больше. Вот и спешили в обеденный перерыв перекусить на скорую руку и хоть немного отдохнуть.
Женщины-работницы торопились домой накормить ребятишек, подоить коров. Обедать им приходилось на ходу, всухомятку.
Возле механической, как всегда, народу было больше. Николка подошел к Ивану Васильевичу.
— Где же ты, молодой пролетарий, носишься? Подсаживайся поближе к щам, пока не остыли. Федюня целый горшок принес.
Николка опустился на траву и, принимая из рук Ивана Васильевича чашку, тихонько шепнул:
— Отдал… И вам принес.
— Ешь на доброе здоровье, набирайся силы. Она, беготня-то, изматывает, — с сочувствием проговорил Кущенко. А глаза его так по-отцовски ласково глядели на Николку, что парнишка вздохнул и принялся за еду.
— А на второе рябчики! — пошутил сидевший рядом Тимофей Раков из модельной мастерской и подвинул Николке развернутую газету с несколькими печеными картофелинами. — Эх, и люблю я уральскую картошечку! Нигде такой не едал. Хороша! — прищелкнул Тимофей языком.
Николка слышал, что Раков несколько лет тому назад был выслан из самого Питера за какую-то вину перед царем. Привезли его жандармы и не велели никуда выезжать.
После обеда все расположились поудобнее. Иные лежали кверху лицом, надвинув картузы и кепки на самые глаза.
Иван Васильевич оглядел рабочих и толкнул в бок Тимофея Ракова:
— Почитай-ка нам газетку. Послушаем, что творится на белом свете.
Тимофей кивнул головой и достал из кармана свернутый лист газеты «Русское слово».