— Мы тоже требуем! Наши требования вы знаете: уменьшить рабочий день, увеличить заработную плату, особенно женщинам и подросткам. Они работают не меньше нас, а получают гроши. Улучшить положение военнообязанных. Нечего издеваться над людьми. Отменить все штрафы… Выполните — и мы начнем работать. Только так, — спокойно ответил Кущенко.
— Поймите, я здесь не хозяин. В компанию отправлена депеша. Скоро из Петербурга придет ответ. А пока надо работать. Заводу дан большой военный заказ.
— Как-то нескладно получается, господин управляющий, — Кущенко достал кисет и начал набивать трубку. — От нас требовать — вы хозяин. А как наши требования выполнять — вас и нету. Придет ответ, будет по-нашему — начнем работать. А пока это пустой разговор.
— Та-ак… Очевидно некоторые смутьяны забыли про черный список, — в голосе управляющего послышалась угроза.
— Здесь нет никаких смутьянов, господин управляющий. У каждого своя голова на плечах. И вы нас не запугивайте. В требовании, кстати, сказано, чтобы все черные списки были уничтожены, — вставил Тимофей Раков.
— Мы все заодно, — поддержал Степан.
— Все, все заодно, — подхватили рабочие.
— Ну что ж? Пеняйте на себя, — уже на ходу пригрозил управляющий, направляясь к своему особняку.
— Капли пошел принимать, — пошутил кто-то вслед.
— Только обед испортил…
Николка сидел невдалеке и хлопал глазами от удивления. Вот что значит всем-то миром! Даже сам управляющий не страшен. Здорово! Об этом он думал и после обеда, сидя на конторском крыльце. Мимо него все так же суетливо бегали взад и вперед конторские служащие.
— Эй, рассылка! Ты где, бездельник? Отнеси на почту, сдай срочным. Да не забудь взять квитанцию.
«Санкт-Петербург… компания»… — прочел Николка на пакете. Вон оно что! Наверно, та самая депеша, про которую сейчас говорили. А управляющий сказал, что ее отправили. Видно, крепко припекло, раз посылают срочным.
До самой станции Николка прижимал депешу к груди. Вот чудно: все, о чем думали Иван Васильевич с товарищами, о чем писали хозяевам в Питер, — тут у него под ладонью. Без него, без Николки, ни один пакет с завода не уходит. А уж этот он отправит самым аккуратным образом, душевно отправит! От этих мыслей рассылка даже вырос в собственных глазах, вроде и он теперь не в стороне.
На обратном пути завернул на угол, где мальчишки стучали сапожными щетками по деревянным ящикам. Возле Ахмета Николка увидел Федю, который водил пальцем по строчкам книжки и старательно читал. Мальчишки вытягивали шеи, слушали.
— Шарлахомса читаем, — сообщил обрадованный встречей Ахмет, сверкнув подковками белоснежных зубов, пригласил: — Садись, пажалста, послушай.
— Недосуг мне седни. У нас, брат, такое на заводе творится! Бастуем! Твой отец тоже, — кивнул он Феде.
— Это как? — в один голос спросили Федя и Ахмет.
— Известно как: сидим и не работаем. Я уж на почту сбегал, депешу хозяевам послал. Ну, я побежал, ждут, — заторопился Николка, боясь дальнейших расспросов. Толком-то и сам ничего не знал.
Возле самого завода Николку догнал Федя. Мальчику не терпелось все увидеть своими глазами.
Богатырь Илья Муромец
Дед Василий не пропустил Федю на завод.
— Не велено…
Николка ушел в контору, а Федя потолкался возле заводского двора и побежал домой. Раньше его нет-нет да и пропускали к отцу. Бывал он и в мастерской. Станочники улыбались меньшому Кущенко, как старому знакомому. А наждачники сковыривали с черных, прокопченных стен причудливые фигурки из спекшейся металлической пыли и дарили Феде. Они напоминали цветы, либо звезды, были крепкими — молотком не разобьешь, и дырявили карманы. За это часто попадало от матери.
— Мам, папка бастует! Это что такое? — еле переводя дыхание от быстрого бега, спросил Федя.
Мать пришивала лямку к штанишкам Сережи, который голышом топтался возле нее и что-то бормотал свое, только ему понятное.
— Ох, сынок… — только и могла выговорить она.
Сережа надел штанишки и потопал на улицу. А мать металась по дому, хваталась то за одно дело, то за другое, и все валилось у нее из рук.
Федя стал с нетерпением дожидаться отца.
Иван Васильевич пришел, как обычно, после заводского гудка. За ним с шумом ввалились Марийка с Сережей.
— Что там у вас, на заводе? — бросилась навстречу Александра Максимовна.
— Полный порядок, бастуем! Как один! Начальство перепугалось, жандармов вызвало.
— Ну и что?..
— Ничего. Потолкались по мастерским, покричали, пошарили по ящикам, да так ни с чем и убрались. Что они с нами сделают? Ведем себя смирно, никого не трогаем, беспорядков нет… — с этими словами отец направился к рукомойнику.