— Если к ним применить увеличительное стекло.
— Здорово! А я помню, у бабушки была целая шкатулка разных стекол. Они же не считаются сферами?
— Нет.
Костик захлопнул энциклопедию, соскочил на пол и скрылся в дальнем углу чердака.
— Ты куда?
— Да я недалеко.
Что-то зашуршало. Серафим поспешно последовал за Костиком, который просочился под старое кресло и исчез.
— Ничего не трогай!
— Да я только шкатулку достану. Тут и ножницы были, кажется, бабушка специально их собирала, чтобы вырастить эти, как их… саморежущие.
Раздался грохот, какой-то металлический лязг, ойканье, а потом Костик поинтересовался, выглядывая из-под кресла:
— А есть какой-нибудь артефакт, который заново отращивает отрезанные пальцы?
Приказав себе не паниковать, Серафим нагнулся и выдернул Костика из-под кресла. Окинул его быстрым взглядом, надеясь, что ущерб не будет слишком большим.
Все пальцы оказались на месте.
— Просто спросил, — весело сообщил Костик. — Испугались?
— Балда ты! — возмутился Серафим.
— И всё же я вам дорог, — удовлетворенно заключил Костик, выгребая из-под кресла резную шкатулку.
— Отстань.
Серафим раздраженно махнул рукой и зашагал прочь, на ходу вынимая из кармана часы.
— С твоими выкрутасами чуть завести не забыл, — пробормотал он.
— Не забывайте. Это важно, — поучительно сказал Костик и открыл шкатулку.
— Стой, придурок!
Серафим обернулся на скрип шкатулки, бегом преодолел расстояние, отделявшее его от Костика, и захлопнул крышку.
— Чуть палец не прищемили, — возмутился Костик.
— Ну, извини, что я не готов удирать от гигантских саморежущих ножниц.
— Так они пока не гигантские…
— Станут гигантские. Они прямо в одной шкатулке со стеклами лежат?
— Кажется, да.
— Когда свет упадет на ножницы через стекло, они станут расти. И продолжат, пока кто-нибудь не уберет стекло. Или пока они сами не ущелкают прочь.
— Погодите. То есть эти ножницы сами по себе бегают и режут всех подряд?
— Да.
— Здорово! — восхищенно выдохнул Костик.
— Так и знал, что тебе понравится, — пробурчал Серафим.
— Они опасные, да?
— Есть немного.
— А зачем вообще такой неуправляемый артефакт?
— Ну-у, если бы кто-то дочитал статью до конца…
— Я ее вообще не читал, — отмахнулся Костик. — Только название посмотрел, потому что картинка понравилась.
— Очень научный подход, — хмыкнул Серафим.
— Поэтому из меня не вышло исследователя. И еще потому, что я поджег Харитона Геннадьевича, — задумчиво сказал Костик и тут же добавил: — Но он первый начал.
Серафим только прикрыл лицо рукой:
— Даже спрашивать не буду.
— И правильно, — заявил Костик, обнимая кирпичный дымоход и задирая голову. — Спорим, до самого верха вскарабкаюсь?
— Спор предполагает неопределенность исхода, а в этом случае сомнений нет, вскарабкаешься. Я не удивлюсь, если ты еще и по потолку вверх ногами пройдешься.
Серафим опечатал шкатулку сдерживающими заклятиями и вернулся к энциклопедии. Он уже успел погрузиться в чтение, когда раздался глухой удар.
— Не убился? — без особой надежды спросил Серафим.
— Не-а. Вы не угадали, по потолку пройтись не получилось. Но я хотя бы попытался.
Серафим тяжело вздохнул и снова погрузился в чтение.
— Дождь заканчивается, — сообщил Костик.
— Заканчивается, — согласился Серафим. — Видишь?
Буквы в энциклопедии поблекли, задрожали и сменились совершенно другим текстом, а картинки и вовсе пропали.
— Теперь ждать до следующего дождя.
Они помолчали. Костик сидел на дощатом полу и вертел в руках пересмешника, но ничего ему не говорил.
— Твоя бабушка специально готовила вещи для чердака? — спросил наконец Серафим.
— Да. Поэтому здесь столько всего. Так же многие делают?
Серафим задумчиво кивнул.
— Как звали твоего дедушку? — невпопад спросил он.
— Когда я хотел вам сказать, вы не стали слушать, — заявил Костик.
— Когда это?
— Когда я часы завел.
— А, да, просто удивительно, что меня тогда не заинтересовала эта информация.
— А теперь интересует?
— Теперь — да.
— Тогда не скажу.
Костик подхватил Пафнутия и залез на шкаф. Серафим пожал плечами:
— Ну и не надо.
Он убрал энциклопедии в сундук и занялся опечатыванием некоторых непонятных артефактов, которые предстояло отправить исследователям. Костик на своем шкафу перебирал цветные камешки, выкладывая из них узоры.
— Пожалуй, хватит на сегодня, — сказал через некоторое время Серафим. — Пойдем.
Костик молча спрыгнул со шкафа, спустился по лестнице с Пафнутием под мышкой и терпеливо ждал, пока Серафим закрывал люк. Потом последовал за учителем к времянке. Серафим обернулся, и Костик поспешно сказал:
— Я только вещи заберу.
Серафим посторонился, пропуская его вперед.
Костик посадил пересмешника на кровать, побросал вещи в потертую полотняную сумку и направился к двери.
— А он как же? — кивнул на пересмешника Серафим.
— Пусть здесь побудет.
— С какой стати?
Костик задумался, потом попросил:
— Дайте ключи, я его на чердак занесу тогда.
— Ладно, шут с ним, пусть сидит, — махнул рукой Серафим. — Только молча.
— Можете с ним разговаривать, если хотите, — улыбнулся Костик. — Вам же без меня будет скучно…
Серафим хотел сказать что-нибудь ехидное, но вместо этого спросил:
— Проводить тебя?
— Да не надо, не заблужусь, — отмахнулся Костик. — До завтра, господин учитель.
========== Ранние пташки и кулинарный талант ==========
Серафима разбудил резкий стук.
— Эй, хорош дрыхнуть!
В приоткрытое окно сунулась до боли знакомая физиономия, и Серафим незамедлительно швырнул в нее подушкой:
— Пошел вон!
— Мимо, — сообщил Костик, уворачиваясь. — Вы не заболели, ваше величество? Пора работать, а вы тут развалились… Я уж думал, померли.
— Половина шестого, — страдальчески простонал Серафим, прищурившись на часы. — Совесть есть?
— Не-а. Ни совести, ни терпения, ни усидчивости, ни особых талантов. Но вы знали, на что подписывались, так что нечего жаловаться.
— Есть у тебя особый талант, есть, — сонно возразил Серафим. — Умеешь доводить людей до белого каления.
— Правда? — просиял Костик, влезая в окно.
— Куда ты лезешь, — пробормотал Серафим.
— В окно. Я бы в дверь вошел, но она заперта. Что странно, потому что воры запросто влезут в открытое окно, если им надо. Да и вообще — что тут воровать-то?
— Всё, не тараторь, — взмолился Серафим. — Дай проснуться.
— Без проблем. — Костик схватил со стола сушку и с хрустом вгрызся в нее. — Дайте ключи, я подожду вас на чердаке.
— По-твоему, я совсем уже из ума выжил? Грызи потише, ради алхимии…
— Не богохульствуйте.
Серафим глухо застонал, разглядывая потолок. Костик умиротворенно грыз сушки.
— А что, больше ничего нет? — спросил он, когда блюдце опустело.
— А что, дома тебя не покормили?
— В пять утра? Сдурели?
— Очевидно, сдурел, иначе ни за что не согласился бы стать учителем, — проворчал Серафим. — Хозяйка скоро принесет завтрак. Сходи к ней и попроси, чтобы готовила на двоих. А лучше помоги ей, — добавил он, мысленно извинившись перед несчастной женщиной.
Костик радостно умчался, а Серафим поднялся с кровати. Да уж, на лавке и на раскладушке спалось, может, и не лучше, но зато хоть дольше…
Он кое-как привел себя в порядок, застелил кровать и смахнул со стола крошки.
— Представляете, Аграфена Филипповна разрешила мне помочь с оладьями, — восторженно сообщил Костик, влетая во времянку со сковородкой в руках. — У меня здорово получается, между прочим. Угадайте, которые мои?
Серафим приподнял крышку:
— Рискну предположить, что вот эти, горелые?
— Это авторский стиль. Узнаваемый, правда же?
— Правда, правда. Не мельтеши. Сядь.