— Это тебя не спасет.
Серафим нашел наконец нужный мешочек и повернулся к Костику:
— Если планируешь оставаться моим учеником, иди сюда.
После небольшого колебания Костик пересадил жаб на стол и подошел.
— Ну, валяйте, удивите меня.
Серафим сунул руку в мешочек и осыпал Костика пушистыми хлопьями нежного золотисто-персикового оттенка.
— Действительно удивили, — пораженно признал Костик. — В чем подвох?
— Залезь на буфет, — предложил Серафим.
— А, то есть это только прелюдия была? Ну, можно и на буфет, — вздохнул Костик. — Лишь бы вы были довольны.
Он подошел к буфету, задрал голову и сообщил:
— Там же карлики. Я — их обед, да? А хлопья — приправа, чтобы вкуснее было.
— Лезь уже.
— Ну, вы хоть жаб и Пафнутия не обижайте, когда я умру, ладно?
Костик примерился, подпрыгнул было и растерянно оглянулся на Серафима:
— Что-то не получается.
— Тогда на стол встань.
Костик послушался, подошел к столу — и застыл.
— Издеваетесь?
— Воспитываю.
========== Необыкновенные жабы и подрезанные крылья ==========
— И надолго это? — спросил Костик, наматывая круги вокруг стола и пытаясь обмануть заклятие резкими выпадами и обманными маневрами.
— Хотелось бы, чтобы навсегда, — ответил Серафим. — Кстати, ты был прав, ты хорошо на меня влияешь. Вдохновение — это здорово, я теперь даже понимаю, что ты чувствовал, выпуская карликов.
— Ну, я вас поздравляю, конечно, но расколдуйте меня уже, а?
— А не обойдешься? — Серафим потянулся, закинул руки за голову и поудобнее устроился в кресле, наблюдая за мучениями Костика. — Наконец-то ты при деле, сосредоточен и замотивирован, как любит выражаться Симеон Андреевич. Давно надо было это сделать.
— То есть не расколдуете? — прищурился Костик, оставив свои тщетные попытки.
— Сегодня — нет.
— А завтра?
— Посмотрим. Я же говорю, так мне больше нравится.
Костик деловито огляделся, распахнул нижние дверцы буфета.
— Вы не подскажете, где у нас спички?
— Ты вообще-то обещал меня не поджигать, — напомнил Серафим.
— А вы обещали меня не обижать.
— Во-первых, ни разу не обещал. Обещал не препарировать Феогноста. Во-вторых, где я тебя обидел-то? Подумаешь, крылья подрезал… Не навсегда же.
— Точно не навсегда? — обеспокоенно спросил Костик.
Серафиму вдруг стало очень стыдно, и он сердито отвернулся. Вечно этот Костик выводит из равновесия.
Но Костик уже смахнул с себя всякую серьезность и весело заявил:
— Зато теперь вам совершенно не будет передышек, раз я не смогу залезать на шкаф.
— Уж как-нибудь потерплю. Сбегай к Аграфене Филипповне за молоком для жаб.
— Они пьют молоко? — с сомнением спросил Костик.
— Молоко и кисель. Это же не совсем обычные жабы…
— Правда? — восхищенно спросил Костик. — А что они умеют?
— Они умеют пить молоко и кисель, — терпеливо повторил Серафим.
— И всё?
— И зарождаться в еде при произнесении заклятия, но это одноразовый талант.
— Ну, я их всё равно люблю, — сказал Костик, выскакивая из времянки.
Серафим наблюдал в открытую дверь, как он пытается перемахнуть через забор и расстроенно тащится к калитке. Ничего, пускай. Ему полезно.
— Пришлось стоять и орать в окошко, чтобы хозяйка вышла, — сообщил Костик, когда вернулся. — Там у нее крыльцо, вы замечали? И я на него подняться не могу.
— Но молоко всё же добыл, — заметил Серафим.
— С большим трудом, — ответил Костик, разливая молоко по блюдечкам.
— Ничего, труд тебе не повредит.
— Лягу спать, раз вы такой, — надулся Костик. — Разбудите, когда надумаете меня амнистировать.
— Через месяц? — спросил Серафим.
Костик сердито промаршировал к кровати, а Серафим подобрал с пола ближайшую жабу и заглянул ей в глаза.
— Это у нас кто, Жозефина? — спросил он.
— Нет, Жозефина правее. Это Агнесса.
— Действительно.
Серафим перевел взгляд с одной жабы на другую, пытаясь углядеть хоть какое-то отличие.
— А третья?
— Далия, — ответил Костик. — У меня тут небольшая проблема.
Серафим обернулся и закусил губу, чтобы сохранить серьезный вид.
— Очень смешно, — сердито сказал Костик.
Он сидел на кровати и тщетно пытался улечься: ноги отказывались отлипать от пола.
— Мне теперь спать на коврике под дверью?
— Ну, вообще-то можно схитрить, — сказал Серафим, подхватив Костика на руки и бросив на кровать. — Спи.
Костик тут же соскочил на пол, сгреб в охапку одеяло и подушку и нырнул с ними под кровать.
— Это как понимать? — спросил Серафим.
— Акция протеста, — пояснил Костик, высунувшись из-под кровати, чтобы забрать оставшегося на второй подушке Пафнутия. — Пока я не в состоянии самостоятельно лечь в кровать, буду спать под кроватью. Привыкаю к бескрылой жизни. Передайте жаб, пожалуйста.
========== Жизнь в оковах ==========
— Это уже совсем варварство, — заявил Костик, задрав голову. — То есть на чердак мне тоже нельзя?
— Выходит, что нет.
— И что мне теперь делать?
— Возьми выходной, гуляй, дыши воздухом, — предложил Серафим. — Можешь домой сходить.
— К Симеону Андреевичу во двор, хотите сказать? Я и в дом-то не войду, там крыльцо…
— Ну, здесь побудь.
— В доме?
— Например. Или во дворе. Или во времянке. Или к хозяйке поприставай.
— Это тоже будет во дворе, — мрачно откликнулся Костик. — У нее крыльцо, забыли?
— Какой-то ты сегодня скучный.
— Бескрылый.
Серафим отмахнулся и полез наверх.
— Пафнутия хоть возьмите, а то Федот заскучает совсем, — сказал Костик, протягивая Серафиму пересмешника.
— Кстати, Феогност сегодня птица вольная, — заметил Серафим. — Пока тебя на чердаке нет, он может и не томиться в шкафу.
— Хоть кому-то радость, — проворчал Костик и развернулся к двери.
Серафим занялся было каталогизацией солнечных кристаллов, но поработать спокойно ему было не суждено.
— Эй, ваше величество! — позвал снизу Костик. — Вы там не уснули еще?
— Чего тебе, чудовище?
— Нам ключи от сундука с книгами очень нужны?
— Ты просто так спрашиваешь? — осторожно уточнил Серафим.
— В связи с одним происшествием.
Серафим поспешно спустился и уже внизу спросил:
— Где ключи?
— Ну, вообще-то всего лишь на груше. Я бы вас и не беспокоил из-за такой ерунды, если бы кто-то не отобрал у меня возможность воспарять над землей хоть на пару сантиметров. Вы сами виноваты.
— И что ключи от сундука делают на груше? — простонал Серафим.
— Застряли, — пояснил Костик. — Пойдемте, покажу.
Ключи действительно свисали с ветки, хотя Серафиму и пришлось долго вглядываться в густую листву, чтобы их разглядеть.
— То есть я теперь должен лезть на дерево, — мрачно сказал он.
— Если не хотите, то я сам, — щедро предложил Костик. — Только снимите с меня ваше проклятие. Ну, или пусть висят…
Серафим бессильно взвыл, потом подошел к груше и примерился. Подпрыгнул, неловко ухватился за нижнюю ветку, подтянулся, пожалел, что никогда не занимался спортом, покачался на вытянутых руках, кое-как закинул было ногу на ветку, но снова бессильно повис.
— Вы похожи на очень длинную макаронину, — любезно сообщил Костик.
— Не обзывайся, — прохрипел Серафим.
— Это не обзывательство, а наблюдение.
— Тогда не наблюдай!
— Слушаюсь, ваше величество.
Костик с преувеличенно вежливым поклоном отвернулся. Серафим нечеловеческим усилием подтянулся, перегруппировался — и оседлал ветку.
— Куда дальше-то лезть? — спросил он, задирая голову и щурясь в поисках ключей.
— Не могу знать, ваше величество, мне приказано не наблюдать, — безмятежно ответил Костик, жонглируя камешками.
Серафим сорвал с ближайшей ветки грушу и метнул в него, промазав почти на метр.
— Это мне? Спасибо! — Костик бросил камешки, подобрал грушу, вытер ее о штаны и надкусил. — Фу, червивая…