— Угнали? — восхитился Костик. — Вот здорово! А чей?
— Видимо, твой…
Серафим рассказал всё в подробностях, сердито зыркая на Костика и ожидая увидеть хоть каплю сожаления и раскаяния на его наглом лице, но мерзавец только улыбался всё шире.
— Вы самый лучший учитель на свете, я всегда это знал, — объявил он, когда Серафим закончил.
— Я тебя придушу собственными руками, — ответил Серафим. — И плевать на чердак.
— Не придушите, я вам дорог. — Костик изогнулся, дотянулся до сидевшего на комоде пересмешника и закачался на балке вверх ногами, что-то нашептывая в целлулоидное ухо.
— Никаких песен! — возмутился Серафим.
— Ладно, но только при одном условии.
— Без условий.
— Признайте, что я вам дорог.
— Отвали, моя черешня.
Костик фыркнул.
— Хотите секрет?
— Хочу поработать спокойно.
— Ну вот, придется сначала выслушать. А то разве можно работать и всё время думать про секрет? — рассудительно сказал Костик. — Подержите.
Серафим растерянно взял у него пересмешника, и тот немедленно запел:
— Большой секрет для маленькой, для маленькой такой компании…
— Заткнись! — воскликнул Серафим.
Костик мягко приземлился на половики, отобрал у Серафима пересмешника и что-то ему тихо сказал, после чего тот умолк.
— Так вот, секрет, — сказал Костик, усаживаясь на перину и устраивая поудобнее пересмешника. — Вы могли бы и не изводить свои артефакты, чердак всё равно ваш.
Серафим сердито махнул рукой и отправился к сундуку, чтобы сложить всё на место.
— Правда-правда, — заверил его Костик.
Не обращая на него внимания, Серафим аккуратно свернул скатерть, положил ее на дно сундука.
— Это вам отказываться от меня нельзя, — продолжал Костик, — а вот если со мной что случится, это другое дело.
— Ну да, конечно, — хмыкнул Серафим, собирая рассыпанные по полу иголки нравственности и стараясь не уколоться.
— Конечно, — жизнерадостно заверил его Костик. — Чердак свободен, артефакты целы, все довольны. Ну, кроме меня, наверное.
— И кроме Симеона Андреевича, который мне за тебя голову оторвет, — добавил Серафим. — Кстати, я без головы тоже буду не очень-то доволен.
— Да не оторвет.
Голос Костика доносился откуда-то сверху, и Серафим, обернувшись, без особого удивления увидел, что перина пуста, но зато в свисающей с потолка грубой рыбацкой сети кто-то барахтается.
— Между прочим, это истинная сеть, — сообщил Серафим.
— И что она делает? Душит? Поглощает? Рвет на кусочки?
— Ловит.
— Ну, я в нее сам залез, так что это не считается, — весело заметил Костик.
— Вылезти не можешь?
— Не-а.
— Прекрасно. Теперь помолчи и не отвлекай меня.
Серафим отложил в сторону засвеченные шары и замотал в несколько тряпок калейдоскоп. На всякий случай опечатал его заклинаниями, спрятал в сундук.
— Вы не вернули мне часы, — напомнил Костик.
— И не верну. Отстань.
— Слушайте, здесь становится как-то тесно. Это точно не удушающая сеть? А то у вас тут всё подряд удушающее…
— Отстань, заноза.
— Ну, это уже ни в какие ворота. Спасайте меня уже!
— Нет.
— Я Симеону Андреевичу скажу, что вы меня не учите. Пусть прогонит вас с чердака, раз так.
— Ты его так и зовешь? — удивленно переспросил Серафим.
— Ну да, его так зовут. А как надо?
— Не знаю… Папа, например?
— С какой стати?
— Симеон Андреевич тебе не отец?
— Симеон Андреевич мне бабушкин квартирант.
Серафим озадаченно нахмурился и потребовал:
— Расскажи.
— Ага, теперь интересно? — торжествующе воскликнул Костик. — Сначала выпустите меня отсюда и отдайте часы.
— Сам же залез, — вздохнул Серафим, пересадил пересмешника на пол, пододвинул комод под сеть и взобрался на него.
— Теперь часы, — потребовал Костик, едва сеть выпустила его из объятий.
— Не отдам.
— Почему это?
— Потому что ты — безответственный кретин, а за часами нужно следить.
— Тогда пересмешника мне отдайте. Насовсем.
— А ты не обнаглел?
— Нет.
Серафим трагически закатил глаза.
— На кой тебе пересмешник?
— Он веселый. И он со мной хотя бы разговаривает, — с нажимом сказал Костик.
— Только что я был лучшим учителем, — обиделся Серафим, снова возвращаясь к сундуку.
— Это было до того, как вы меня запихнули в эту мерзкую, тухлую, воняющую рыбой сеть и оставили там умирать, — пояснил Костик.
Серафим молча сполз на пол и застыл, закрыв лицо руками.
Костик деловито спросил:
— Так что, пересмешник мой?
— Забирай, — вяло махнул рукой Серафим. — Всё равно он уже безнадежно испорчен: только тебя и слушает.
— Здорово! — просиял Костик, хватая пересмешника. — Ты слышал, Пафнутий? Ты теперь мой!
— Так что там про Симеона Андреевича? — спросил Серафим.
— А что про него? — удивился Костик.
— Зачем ты ему сдался, если он только квартирант?
— А-а, так ради чердака же. — Костик влез на шкаф, лег на спину, усадив Пафнутия себе на живот. — Бабушка ему дом отписала с условием, что он меня не тронет. Там же груша и гнездо, хорошее место…
Серафим задумался. Пухленький, похожий на тефтельку Симеон Андреевич оказался не так уж и прост…
— Ну, он же хороший? Раз твоя бабушка ему доверяла…
Костик фыркнул:
— У него змея-душитель. Знаете такую?
Серафим знал. Змея маскировалась под украшение и следила за выполнением обещания, данного в момент, когда ее надели на шею нового хозяина.
— И?
— Ну, он обещал бабушке, что будет обо мне заботиться и не причинит вреда. Иначе… — Костик выразительно сдавил себе шею и изобразил предсмертные хрипы. — Но от несчастных случаев-то никто не застрахован, правильно? И это было бы удобно. — Костик спрыгнул со шкафа на перину. — Тогда чердак был бы полностью его…
— Погоди, — оборвал его Серафим. — Не сходится. Симеон Андреевич ведь не искатель?
— Нет.
— А чердак ему на кой?
— Не знаю. Зачем-то нужен, — пожал плечами Костик. — Так я о чем… Вы абсолютно точно могли бы меня не спасать, Симеон Андреевич только спасибо бы сказал.
— Дурак ты, — сказал Серафим. — У меня твои часы, а ты такое рассказываешь.
— Может, я хочу, чтобы вы меня спасали просто так, а не из-за чердака, — философски заметил Костик, на всякий случай отступая за шкаф.
— А я хочу, чтобы ты не влезал во всякие ситуации, из которых тебя надо спасать, — проворчал Серафим. — К моим желаниям ты прислушаться не планируешь?
— Планирую, — ответил Костик из-за шкафа. — Вот только еще разочек снимите с меня торс, ладно? Он и через штору кусается…
========== Тревоги, сомнения и самострельные пуговицы ==========
— Вы часы завели? — обеспокоенно спросил Костик.
— Еще рано, — проворчал Серафим, пытаясь определить калибр самострельных пуговиц. — Часы нужно заводить каждый день в одно и то же время, чтобы дольше прослужили.
— Точно?
— Вот же муха надоедливая! — с досадой воскликнул Серафим. — Отстань.
— Ну, вы не забудьте завести, — не отставал Костик.
— Да не забуду я. Отвяжись.
Костик и не думал отвязываться, но тему сменил:
— А эти пуговицы сами по себе стреляют?
— Иначе их бы не называли самострельными, — сварливо заметил Серафим.
— А можно попробовать?
— Нет!
Костик шмыгнул к банке с пуговицами, выхватил самую большую и ретировался за шкаф.
— Да что ж ты творишь, поросенок! — Серафим кинулся следом.
— Она не стреляет, — обиженно заявил Костик, разглядывая лежащую на ладони пуговицу.
— Потому что… — Договорить Серафим не успел: пуговица подпрыгнула и выстрелила в прислоненный к стенке торс, все еще замотанный в портьеру.
— О, выстрелила, — обрадовался Костик.
— Потому что она целится три секунды, — сообщил Серафим, разглядывая дырку в портьере. — Марш на шкаф, и чтобы я тебя больше не видел.
— Вообще никогда? — уточнил Костик, влезая на шкаф.