И в самом деле, рукав от рубашки у следователя держится на честном слове.
Шура. Какие мы все беспомощные… (Скрывается в спальне).
Трезвон внезапно смолкает. Дочь и следователь прислушиваются.
Данилов. Ушла?
Дочь. Никогда.
Данилов(смотрит на часы). Тогда что?
Дочь. А увидим.
Ждут.
Данилов. Никак чего-то задумала.
Дочь. Да. За бабулей не заржавеет.
Ждут.
Данилов. Тетя Шура — врач?
Дочь. Еще какая! На «скорой помощи». Любит мамулю. Боится за нее.
Данилов. Понятно. Врач — какой.
Дочь. Что?
Данилов. Врач, надо говорить, какой.
Дочь. Да? А вы меня жить не учите. Между прочим.
Данилов. Я не учу, это так…
Дочь. У всех как будто зудит: меня все учат. У всех, кроме папы. Один он терпел и не уподоблялся. Я даже к нему приставала, чтобы поучил. Пап, говорила я, что же ты не как все. Поучи меня, что ли, и ты.
Данилов. А он?
Дочь. Когда приставала — тогда ему уже деваться было некуда.
Данилов. Умный, наверно…
Дочь. Смертельно! Умнее всех наших знакомых: и дяди Сени, и дяди Бори, и дяди Саши, и дяди Гриши, и дяди Саши другого…
Следователь, меж тем, торопливо записывает в блокнот.
Ну, правда, он свой ум никогда не показывал. Поэтому, когда гости собирались, он выглядел, что ли, поглупее. Потому что всегда молчал. Те — ля-ля-ля, а он — ни гу-гу. Всех слушал, короче, А кто говорил — те себе казались умнее. Но он-то в сто раз умнее, я знаю. Просто он не зануда.
Данилов. Понятно. А все остальные…
Дочь. Зануды.
Данилов. А тетя Шура?
Дочь. А что тетя Шура?
Данилов. Не зануда? Не учит тебя жить?
Дочь. Теть Шура? Теть Шура сама не умеет. У нее — только я вам по секрету — до сих пор не было мужа.
Данилов. Совсем?
Дочь. Никогда.
Данилов. И детей нет?
Дочь. Я же ясно сказала: мужа не было.
Следователь. Ну, это… Странно, на мой взгляд, она даже симпатичная.
Дочь. Вот и женитесь на ней.
Данилов улыбается: мол, просто сказать!..
Только предупреждаю, у нее характер дурной. Чересчур крутой. Не понятно? Любит, чтобы все было, как она сказала. Независимый, что ли. Понятно? Она говорит, брак — насилие над личностью. Кто кого победит. Как на войне. Умному, говорит, подчиняться еще не так обидно. Хотя и обидно. Но дураку… Между прочим, я тоже не люблю дураков.
Данилов. Тоже замуж не выйдешь?
Дочь. Выйду обязательно. Назло всем выйду. Во мне женское начало очень сильно. Что улыбаетесь? Не верите?
Данилов. Верю, интересно…
Дочь. Разве это плохо — иметь свою семью?
Данилов. Хорошо, хорошо!
Дочь. А чего вы тогда смеетесь, я вас не понимаю?
Данилов. Все в порядке, Вера… Не обращай на меня… Я в этих делах сам дурак… Честно-честно…
Дочь. И не женаты?
Данилов. Послушай, давай-ка, делом займемся. У папы были друзья, ты их тут называла: дядя Сеня, дядя Боря, дядя Саша, дядя Гриша, еще дядя Саша… Он действительно с ними дружил?
Дочь. И детей у вас нет?
Данилов. Дети есть. Есть, успокойся. Лучше расскажи, с кем он был в близких отношениях.
Дочь. Со всеми.
Данилов. Ты шутишь.
Дочь. А много детей?
Данилов. Двое.
Дочь(тяжело вздыхает). Бедные детки…
Данилов. Почему бедные? Они не бедные.
Дочь. Папа дружил — с кем мама дружила.
Данилов. Ты уверена? Может быть, ты чего-то не знаешь?
Дочь. Знаю.
Данилов. Что ты знаешь?
Дочь. Все. Не сошлись характерами?
Данилов. Послушай, может быть, у него был какой-нибудь очень личный друг…
Дочь. Женщин у папы не было. У папы была мама.
Данилов. Но так не бывает. Ты можешь чего-то не знать.
Дочь. Перестаньте вы мне… Никого, я сказала вам, не было. С утра и до вечера на заводе, с вечера до утра в своей постели. Не подкопаешься. И так всю жизнь: завод-дом, дом завод. Когда?