Появляется Шура со шприцем.
Шура. Выкинь, Веруня…
Дочь. Хорошо, теть Шур.
Шура возвращается в спальню.
Мы с мамой, если хотите знать, иногда даже смеялись, что у него нет друзей. Мама говорила, это потому, что у него нет своей личной жизни. Ему с людьми делиться нечем. Друзья же, они для чего — с ними делиться надо. А ему некогда было, он работал. (Уходит на кухню).
Следователь быстро что-то записывает в блокнот. Подходит к двери в прихожую и прислушивается. Возвращается Дочь.
Данилов. Тихо как будто… Может, все же ушла?
Дочь. Бабуля не сдается. Никогда.
Доносится грохот, Дочь устремляется в спальню. И снова трезвонит звонок. Не сплошным, впрочем, звоном, а прерывистым. Возвращается Дочь.
Дочь(стиснув кулачки). Я бы эту бабулю!.. Всегда-то мамулю до приступа доводит!.. У нее у самой муж пропал, ей самой очень плохо, а эта старуха из-за своего сыночка устраивает ей такие сцены!..
Данилов. Вера, постой, не так быстро: из-за своего сыночка — это из-за твоего отца?
Дочь. Да что общего у моего отца с ее сыночком?
Данилов. Он тебе не отец?
Дочь. Мне он отец! Только мне он отец — как отец, а не как ее сыночек, понятно? Она-то, конечно, его родила, а он родил меня, но это ничего не значит. Если он ее сын — тогда мне он не отец. Тогда мне от него ничего не надо, с ней пускай и живет. А если он мне отец… У моего отца с еёшным сыном только оболочка общая — и все. И не дай Бог он был бы другим — я бы его!.. Лучше вообще без отца, чем с таким!..
Появляется Шура.
Шура. Я вас очень прошу: уйдите куда-нибудь. Я никак не могу ее усыпить. У нее от снотворного глаза слипаются, но из-за вас…
Дочь. Теть Шура, куда? Там бабуля.
Шура. Она же из-за вас трезвонит.
Дочь. А мы виноваты?
Данилов. А если выключить свет?
Дочь. Да? Думаете, поможет?
Данилов. Звенеть не будет.
Дочь. Она вам такое устроит — весь город сбежится.
Данилов. Сколько еще так способна звонить?
Дочь. Час, два, три… Месяц, год, пять, десять… Сколько проживет еще — столько и сможет.
Данилов. Я столько не проживу. Какой тут у вас этаж? Пятый?
Дочь. Шестой.
Данилов. Был бы второй — я бы выпрыгнул…
Шура, меж тем, заглядывает в спальню, тихонько прикрывает дверь.
Дочь. Уснула?
Шура. Не знаю. Глаза закрыты.
Дочь. Хоть бы уснула! Три ночи не спит. Я все время с нею, она сама боится. Первое время молчала. Вздыхала… В потолок глядела. Ночью сегодня истерику закатила…
Шура. Надо было снотворного…
Между тем, в дверь звонят. Два-три звонка — пауза.
Данилов. Простите, Шура…
Шура удивленно смотрит на следователя.
Я хотел сказать, Александра… Или — как можно вас называть, если понадобится?
Дочь. Вам бы вот здесь зеленкой помазать. У нее ногти грязные…
Данилов. Где же мне взять зеленку?
Дочь. Здрасти, я вам дам. Зеленки не жалко.
Шура. Вера, в комнату к маме не ходи!
Дочь. Я не к маме… (Уходит на кухню).
Шура и следователь молчат.
Шура. Александра Григорьевна.
Данилов(записывает). А фамилия?
Шура. Спицына.
Данилов(шепотом). Как жили супруги? Ваше мнение, как подруги жены, и вообще…
Дочь(входит). Они жили просто замечательно! (Смачивает ваткой зеленку). Как голубь с голубкой, как рыба с рыбкой, давайте вашу царапину… (Прижигает царапину). Как тигр с тигрой, как она вас поцарапала!
Данилов. Ты хочешь сказать, мама с папой жили, как птицы, как звери, как рыбы…
Дочь. И как насекомые.
Шура. Запишите, пожалуйста, и мои показания. Как близкого друга семьи. Они жили хорошо.
Данилов. Щиплет, однако…