Всюду, всегда военно-революционные формирования, их оперативные штабы, коль скоро будут вызваны к жизни ходом событий (а в том, что они бывают и будут всюду к жизни вызываться, - я не сомневаюсь), они никогда не смогут обходиться без этих «неблагородных» органов.
Но контрразведывательная работа этих органов необходима оперативным штабам не только для работы в зоне противника, - она необходима и в своей зоне, в особенности, в местах, расположенных близко от фронта. Штабы должны знать, и точно и своевременно знать о том, какую и какими силами ведет противник провокаторскую работу в расположении и около нашей фронтовой полосы. Какое впечатление производит эта работа на психологию масс. И группирует ли он и для чего именно группирует через своих секретных агентов вокруг себя массы. Наконец, если группирует, то где же именно. Все это контрразведывательный орган в махновской армии должен был точно знать и давать своевременно о нем различные сведения в штаб, который мог бы во время парализовать эту деятельность противника у себя в тылу или прямо под боком.
На этом пути, за этой работой контрразведочные органы махновской армии были уполномочены на обыски в любом доме, расположенном в зоне военного положения и почему-либо заподозренном, а также на аресты и опросы людей, в особенности, когда таковые указываются населением или подозреваются контрразведчиком в чем-либо, касательно его, контрразведчика, задач и, при запросе населения о нем, подозрение подтверждается. В последнем случае, ничто не могло спасти это лицо или группу лиц от задержания и производства у них самих и в их квартирах обысков, ареста и следствия.
На пути деятельности контрразведывательных органов махновской армии бывали иногда ошибки, за которые приходилось болеть душе, краснеть, извиняясь перед оскорбленными. Но из-за этого упразднять самые органы было бы сверх глупостью революционеров, взявшихся за дело великой борьбы трудящихся с капиталом и его слугою - государством, а вместо этого играющих в кошки-мышки.
Итак, контрразведка махновской армии являлась, и при необходимости будет являться, - органом армии, необходимым для обслуживания армии. Она никаких своих, отделов по районам живой деятельности мирного населения, занимавшегося строительством новой жизни, не организовывала и никаких инструкций - наподобие инструкции большевистской чека или ленинско-врангелевской контрразведки -для населения не издавала.
Таково истинное существо контрразведки и ее роли в махновской армии.
V. РУКОВОДИТЕЛИ, УЧИТЕЛЯ И ВОСПИТАТЕЛИ
Касаясь движения Махновщины со стороны того, кто им руководил, Кубанин, по примеру марксистов вообще, старается искусственно умалить в крестьянстве его способности, совсем не понятные для многих Кубаниных и в анархических рядах, в которых крестьянство черпает свои силы, вынашивает с помощью их в себе революционные идеи и организационные начала на пути борьбы и защиты идей свободной общественности. Кубанин, держась марксовской догмы, отрицательно относится к крестьянству, как к классу, способному быть революционным (хотя оно революционно более, чем сам Маркс и Ленин были -Н.М.), игнорирует в нем то, что без равного содружества пролетариев города с крестьянством в делах революции, последняя не может полностью никогда восторжествовать в самой главной своей области -в хозяйственной, несвоевременное восстановление которой, согласно новым потребностям революционного района, области, целой страны, грозит гибелью и революции и тем, кто является прямыми носителями и защитниками ее идеи. По Кубанину, крестьянство - это элемент, неспособный сам что-либо организованно творить в Революции, и он с апломбом отмечает: «верховное военное руководство (махновщиной) находилось не в чисто крестьянских руках, а, что чрезвычайно интересно, в руках рабочих и полурабочих... Махно, организатор и единоличный руководитель армии был рабочим-маляром на заводе, Белаш, железнодорожным машинистом, Чубенко - рабочим железнодорожником (я бы сказал, что Чубенко - машинист - Н.М.), Аршинов, учитель и воспитатель Махно, бывшим рабочим... Головка Махновщины состояла из бывших рабочих в большинстве своем деклассированных».
Если бы этот вздор писал не большевик, можно было бы удивляться тому, что у людей под боком районы, где махновщина взяла свои начала, как живая революционная сила, и где имеется масса документов о том, как Махновщина зародилась и кто ее оформлял организационно и вооружал идейно и т. д., и т. п., и они все-таки путаются в тумане, они все-таки подменяют лиц, игравших ту пли другую роль в движении, временами, и не всегда с захватывающим энтузиазмом. Но когда это пишет большевик и пишет по заказу своей партии, быть может, даже с указанием плана и рамок его, тогда удивляться нечему, - партия не хочет сказать правды о том низовом революционно-освободительном движении, которое столь умело и революционно разбило на Украине контрреволюционную деникинщину, помогло красной большевистской армии разбить врангелевщину и петлюровщину. Но партия большевиков, ее власть, боясь, что это движение может явиться центром внимания пробуждающихся, замечающих контрреволюционную роль на пути революции и ее, партии, и ее власти, оно может поднять эти массы и против них с таким же энтузиазмом и преданностью делу трудящихся, - эта партия поспешила провокаторским образом натравить против него своих слепых защитников в лице солдат внутренней службы и красной армии и затопить его в крови.
Так вот, вопреки всем болтунам, в том числе и Кубанину, я должен сказать совсем другое о представляемых ими руководителях и воспитателях движения Махновщины и Махно. Я должен сказать, что и т. Белаш появился в движении Махновщины, когда оно было уже могучей организованной революционной силой, занимавшей целый ряд революционно-боевых участков против контрреволюционных сил Белого
Дона, генерала Деникина, наступавших на Украинскую Революцию на Гришинском, Таганрогском, Бердянском, Мелитопольском участках, и против таких же контрреволюционных, или, по крайней мере, поддерживавших в Екатеринославе формирование деникинских сил войск Украинской Директории, во главе с атаманом Горобцем.
И еще позже появился в повстанчестве т. Аршинов, которого Кубанин и вообще ему подобные болтуны считают моим учителем и воспитателем.
Стоя во главе от начала и до конца революционной Махновщины и руководя ее авангардом - армией повстанцев-махновцев, я, конечно, старался стянуть в это широкое низовое массовое революционное движение, как можно больше анархических, маломальских знающих анархизм и его прямые задачи в революции, сил. Я радовался, когда некоторые мои идейные товарищи-анархисты появлялись в рядах повстанчества. Я ценил и уважал их. Я слишком близко допускал их к делам, которые в движении возлагались на меня, как на первого, среди равных вдохновителей и руководителей его, движения. Но поскольку появлявшиеся товарищи в армии повстанцев-махновцев выдавали себя временными людьми в ней, т. е., поскольку они в своем большинстве появлялись в рядах повстанчества неожиданно и также неожиданно всегда покидали их, повстанчество в массе смотрело на них, как на приходящий и отходящий элемент в его рядах и мало в чем с ними считалось. Повстанческая крестьянская масса любила и доверяла тем из них, кого видела в своих рядах не только с хорошим словом, поясняющим задачи повстанчества в революции, но и с винтовкой в руках, умеющих, как и она, бороться и страдать при неудачах.
От этого зависело часто и мое и моих товарищей, стоявших со мною в авангарде движения, деловое отношение ко всем приходящим и отходящим товарищам из городов, т. е., на определении в этих товарищах того, что они вдруг неожиданно появились в наших повстанческих рядах, не для отыскания в них временного удобного места от преследовавших их по городам разного рода властей, а для серьезной жертвенной работы, строилось мое и повстанчества в целом полное доверие к ним и старание дать им все средства для ведения нужной работы.