Де Голлю было что сказать на эти слова, но он решил промолчать пока, все обдумать. А при дальнейшем размышлении он решил, что роль, предписанная Сталиным Европе, гораздо более привлекательна, чем та роль, которую ей отводили и англосаксы, и нацисты. И он для себя принял эту роль и свое участие в ней.
Руан, Северная Франция. Декабрь 1941 года.
Еще довольно новый, но уже раздолбанный частыми зенитными обстрелами и тысячами километров, оставленных за хвостом, «Дуглас» затрясся и, выпустив сизый дым из патрубков заработавших двигателей на взлетном режиме, начал пробежку по лесному аэродрому. В небе к ним присоединились еще несколько транспортников. Внутри самолетов — сводная группа осназовцев под командованием гвардии майора Александра Чернышкова. Осназовское прозвище — Черный. Группа, помимо одного взвода роты самого Чернышкова, имела в своем составе еще и воздушно-десантную роту одной из дивизий Западного фронта.
Цель десанта — захват стратегически важного транспортного узла — города Руан. Сначала высадку назначили на ночь, но не подоспело вовремя воздушное прикрытие, заняты были расчисткой дорог для танков Западного фронта.
Самолеты поднялись на высоту трех километров и взяли курс на запад. Чуть позже их догнала девятка дальних бомбардировщиков Ил-4. Сама операция по высадке была довольно замысловатой. Две ночи назад самолет из этой самой девятки разбросал над Руаном тысячи листовок, в которых призвал все местное население в следующую ночь не спать, а прятаться по бомбоубежищам, так как планируется большой авианалет на город. А лучше, если все мирное население покинет Руан. Французы решили встретить советские бомбардировщики, но вместо них пришли два истребительных полка, которые сняли всех перехватчиков. Затем на позиции зенитной артиллерии и на прожекторы налетели десятки штурмовиков Ил-2, и только когда подавили их, на цель вышла девятка дальних бомбардировщиков, засыпавшая бомбами город.
После этого снова россыпи листовок, и вот здесь уже нервы защитников дрогнули. Толпы беженцев рванули на юг, а оставшиеся срочно стали копать бомбоубежища и переоборудовать в них подвалы наиболее крепких домов. Комендант города решил от греха подальше тоже вывести войска из города. Защищать их от атак с воздуха стало нечем, так зачем же подвергать солдат бессмысленному избиению. Об этом стало известно командованию ВДВ, и группа Чернышкова поднялась в воздух.
И сегодня, сразу же после удара истребителей, штурмовиков и бомбежки, на центральный парк, район железнодорожной станции и мосты через Сену будут выброшены почти полторы сотни бойцов.
Чернышков пересел к иллюминатору, посмотрел на приближающийся Руан. В небе над городом уже свирепствовали истребители и штурмовики. Нижний край облаков освещался вспышками зенитных снарядов. Столбом стоял один и неумело шарил по небу второй луч зенитных прожекторов. Их во множестве пересекали маленькие самолеты, но ни один, ни второй луч не могли за них зацепиться, а потом оба они погасли, скорее всего подавленные штурмовиками. Александру не видны были бомберы. но, когда они сбросили свой смертоносный груз на город, огненным ковром взметнулось в небо пламя разрывов.
Загорелась красная лампа на двери пилотской кабины, и дверь сразу же открылась, выпустив бортмеханика самолета.
— Минута до точки сброса! — проорал он, перекрикивая могучий гул двигателей, и пошел в конец салона, открывать десантную дверь.
— Понял! Приготовиться. — Чернышков, как старший по званию, сам начал руководить выброской. Все десантники поднялись, защелкнули вытяжные карабины парашютов на тросе, тянущемся по всей длине салона к выходной двери. Александр прошел, внимательно осмотрев как крепление карабинов, так и внешний вид уложенных парашютов, вроде все в порядке, потом прошел к уже открытой бортмехаником двери и замер в ожидании. Красную лампу сменила желтая, мигающая. Парашютисты повернулись лицом к выходу, и как только взревела сирена, а мигающая желтая лампа сменилась зеленой, майор скомандовал: — Пошел! — Все ринулись в пустоту за дверью. Чернышков успевал хлопать каждого по плечу, следя одновременно за тем, чтобы шнуры, вытягивающие купола парашютов из укладки, оставались на привязи за бортом и не мешали следующему десантнику. Когда прыгнул крайний десантник, Чернышков прищелкнул карабин и своего парашюта к тросу и сам, хлопнув по руке незнакомого борттехника, нырнул в черноту ночи.
Ему нравилось прыгать с парашютом, особенно нравились вот такие ночные прыжки. Только когда это в последний раз было? Еще до войны, в училище Осназа ГРУ. Да на войне один раз, на лес, севернее Братиславы. Вот и сейчас Александр внутренне сжался, когда, пролетев слой пограничного воздуха, который обволакивает самолет, словно кокон, он врезался во встречный, более холодный и неприветливый поток. Как в холодную воду нырнул. Потом сразу же пошел парашют из укладки на спине, купол, а за ним и стропы заскользили по затылку, шурша по летному шлему. Наконец купол хлопнул, наполнившись воздухом, и Александра по бедрам хлестанули ремни упряжи. Он посмотрел вверх, определяя правильность раскрытия парашюта. Вроде все в порядке, вышел весь, перехлестов нет, хотя ночью и не видно ни черта, но подсвет от наземных пожаров дает возможность разглядеть хоть что-то.
Поерзал в упряжке, усаживаясь поудобнее, и затем начал осматриваться по сторонам, чтобы не влететь кому в стропы. Небо над Руаном покрылось полутора сотнями куполов. В стороне от места высадки на новый круг зашла девятка Ил-4, а транспортники, круто набрав высоту, скрылись в облаках. «Только бы зенитчики не включили прожектора, — подумал майор, — а то в воздухе начнется бойня». Пара истребителей прошла над ними и устремилась прочь, должно быть, увидев какую-то привлекательную для штурмовки цель.