- Так ты-принц?!
Ну, наконец-то, и часа не прошло- а я тебе, чурка, о чём толкую…
Шок-это по-нашему. Барон намахнул два бокала вина, но по-моему так и не пришёл в себя. И вот что интересно: поверил мне сразу и безоговорочно, не спрашивая паспорт, или какой другой справки, подтверждающей, что я не верблюд, и не гималайский. Здесь принято верить на слово благородному человеку- ну, до определённой степени- а то, что меня давно отнесли к данной категории, для меня давно не новость- слишком уж я отличаюсь от прочих. Но в такой момент это даже в плюс- больше веры.
Кстати, есть и другая причина для веры таким словам- за самозванство лёгкой смертью не отделаешься, как минимум, шкуру с живого снимут, а как максимум…не мне вам рассказывать про изобретательность человеческого мозга. Проще говоря, ещё живой позавидуешь мёртвым. Недавно, в казарме, услышал рассказ, как несколько лет назад расправились с какими-то восставшими сервами. В этой истории присутствовал некий Гильом Каль, умерший, естественно, не своей смертью, а при помощи раскалённой железной короны, которой его “короновали” захватившие его враги. Это не считая прочих замысловатых подробностей этой казни, которые солдаты, хохоча и смакуя, обсуждали между собой, как, скажем, мы обсуждаем понравившийся нам фильм- совершенно не обращая внимание на мою тонкую душевную организацию, отчего в оконцовке блевать хотелось. После этого я подумал о гранате- чтобы, если что, в плен не попасть. Лучше смерть…
Пришибленный новостью, барон некоторое время хранил молчание, переваривая, а затем сказал, качая головой:
- Знаешь, в это трудно поверить. То, что ты не из простецов- видно сразу, но принц…
- У нас зовут княжич,- перебил я его, и состроил извинительное выражение на физиономии- мол, я тут ни причём, так судьба распорядилась. - И это…я бы не хотел, чтобы это стало известно многим. У меня слишком много врагов.
- Понимаю,- кивнув, ответил барон. - Но что теперь собираешься делать- прятаться до конца дней своих?
- О, нет! Я бы хотел вернуть своё по праву, и, конечно, отомстить, но что может гонимый?
Насколько помню, в эти времена феодалы резались между собой как воры в девяностых, не особо оглядываясь на родственные отношения: брат шёл на брата, сын на отца… Некоторые фамилии вырезались подчистую- так отчего бы и не быть такому, за кого я пытаюсь себя выдать. И потерявший всю свою родню, естественно, жаждет поквитаться. Ну и я, соответственно, так же…
Помолчали, думая каждый о своём. Стояла тишина, прерываемая лишь порывами ветра в приоткрытом окошке. Внезапно, будто очнувшись, барон схватил чашу с вином, и запрокинув голову, влил алкоголь в глотку. Довольно крякнул, вытер с усов рукавом рубиновые капли, разгладил бороду. После чего, посмотрел на меня повеселевшим взглядом:
- Пойдёшь ли ты со мной в поход? Если хочешь, могу представить тебя своему сеньору-я неплохо ладил со старым графом, да и молодого наследника с младенчества знаю. И о том, кто ты будут знать лишь я, да граф, пока ты не пожелаешь другого. Решай…
Ну да, можно поверить- не зря у нас пословица гласит: что знают двое- знает и свинья. Или они ещё не знают такую… А хочу ли я? Даже если не хочу, выбора, как я понимаю, нет.
- Я согласен.
Суета в замке продолжалась до утра следующего дня, не прекращаясь даже на ночь. Скакали в разные стороны гонцы, приезжали из окрестных, подвластных барону, деревень крестьянские телеги с припасами, сновали по двору люди, которые внезапно обнаружили что что-то забыли, и как это часто бывает, безуспешно пытаются это очень нужное найти в последний момент. Изредка, то там, то здесь, затягивал то ли вой, то ли плач, женский либо детский голос; но как возникал, так и резко замолкал, иногда сопровождаемый звуком пощёчины, нанесённой чьей-то крепкой рукой. Всё это создавало нервную атмосферу, которая нависла тягостным облаком над замком, психологически давя на людей.
Вскоре, после разговора с бароном, эта суета догнала и меня: принесли несколько комплектов одежды попугайской расцветки (верхняя одежда делилась на две половинки, каждая из которых была разных цветов- в данном случае, под цвет баронского штандарта- красная и чёрная), в которой, по представлению аборигенов, было бы не стыдно предстать перед графом. Так-то моя собственная трофейная одежонка уже давно на ладан дышит, много раз латанная, обросла бахромой и вот-вот по ниткам рассыпется, но и у принесённой были также свои минусы, к которым оказалось не так-то просто приспособиться: представьте себе туфли без каблуков, но с длинным загнутом носком, который полагается крепить к щиколотке при помощи шнурка- иначе ходить в такой обуви вообще невозможно; или обтягивающие штанишки наподобие колготок, с десятком шёлковых завязочек на поясе, при помощи которых оные привязывались к верху, так называемому, жиппону, и с приспособлением снизу- посередине, именуемым гульфик- это такой отвязывающийся кармашек для хранения мужского интима, предназначенный для его наискорейшего, при возникновении такого желания, доставания на свет божий (у мужчин бывают разные желания это сделать, считающиеся почему-то почти везде неприличными- потому не подходящие для перечисления); и прочие предметы того же назначения, столь же вычурные и сложные в использовании.