Война между тем продолжилась, изменившись лишь только в том, что роли диаметрально поменялись: теперь сторона Арманьяка- как потерпевшая поражение- попряталась по замкам и крепостям, а другая, противная-воспользовавшись предоставленным простором, развернулась от всей души, грабя деревни и бастиды,- на крупные города граф Гастон пока не замахивался. Да и зачем? Ведь так возможно и отхватить, получая ненужные осложнения в итак уже по сути выигранной войне. Кусок бы, случайно откусанный, прожевать. Все его планы на эту зимнюю компанию не распространялись далее желания хорошо пощипать противную сторону, защищая от аналогичного свои недавние приобретения,- а тут вон как вышло. И, если бы сейчас предложили мир, уверен- он не отказался. Но в том то и дело, что взявший на себя командование после пленения графа Арманьяка его сын и наследник, ещё на что-то надеявшийся, мириться отказался, и более того- начал собирать новую армию. Правда, пока не очень удачно: наёмники с определённым скепсисом смотрели на кондотту с проигрывающей стороной, а собственные ресурсы- вдруг, и после недавнего события- оказались не столь уж и боеспособны. И пытаться устроить реванш с наличествующими силами пока не стоило и мечтать.
Вследствие этих событий, и не ощущая реального сопротивления, рутьеры перешли к обычному для себя ведению боевых действий: вновь занялось зарево над деревенскими крышами, закричали пытаемые о наличии захоронок обыватели- над Югом Франции понеслись четыре всадника Апокалипсиса. В этих условиях, среди прочих подобных выделялся наш отряд, не оставляющий после себя пожарищ, и страдавший, по мнению членов других отрядов, излишним чистоплюйством. Были разговоры с другими командирами, с нашим капитаном, убеждавшими меня не маяться хернёй, и быть как все. Но все их доводы пропали втуне, разбившись о моё нежелание уступать в данном вопросе: было желание остаться человеком, не превращаясь окончательно в живодёра; но присутствовал и интерес- а возможно ли как-то повлиять на эту реальность, изменив её- хотя бы и в такой малости.
Шли разговоры и внутри отряда, узнаваемые мной по докладам Марка: я как-то подумывал по примеру Суворова подсесть к солдатскому костру, отведать из их рациона, обсудить насущные проблемы, но был удержан своим заместителем в категоричной форме от подобного шага. По его словам, это бы точно не подняло мой авторитет в отряде, а наоборот- уронило, и, причём, бесповоротно. После такого моего выступления последовал бы неминуемый распад отряда, ибо не может вельможа опуститься до уровня простецов- обратное бы послужило свидетельством моей неадекватности и недалёкого ума. И выполнять- и без того-странные для местных вояк распоряжения- отказались бы. Опять же- всё это по словам Марка,- но кому мне ещё верить?
Так и шли мы от одного населённого пункта Родеза к другому, рассыпавшись на относительно небольшие отряды. Бывало, что кое-где у местных феодалов взыграло ретивое, и они пытались дать отпор- почти повсеместно жёстко подавляемый, но, в основном, сидели за высокими крепостными стенами и с ненавистью наблюдали за развлечениями рутьеров. Военные авторитеты- такие, на манер наших диванных, и здесь имеются- считают подобный удар по экономике противника наиболее действенным, а простые солдаты, обогащавшиеся при этом, поддерживали эдакие методы войны обеими руками. И в этой ситуации крайними оставались лишь мирные жители, но их мнение никто не спрашивал…